Принуждение, капитал и европейские государства. 990– 1992 гг

И, хотя это все непростые вопросы, но еще труднее дать общее объяснение разных путей, по каким пошли европейские государства. Попробуем справиться с этой гигантской проблемой и ее более доступными составляющими, внимательно проанализировав различные пути, какими в действительности шли государства в разных частях Европы после 990 г. Для этого нам придется выделить основные процессы преобразования государств и разделить их на варианты: связанные с интенсивным принуждением, интенсивным капиталом и с капиталом + принуждением.

Автору, который ставит подобные задачи, придется пробираться узкой тропкой между тем, чтобы приписывать события случайности или предопределенности. С одной стороны, глухая стена случайностей, где все в истории представляется sui generis: сменяющие друг друга короли и битвы. С другой — ущелье телеологии, в котором конечный результат формирования государства, кажется, объясняет и весь пройденный им путь. Я постараюсь не наткнуться на глухую стену и не упасть в ущелье, заявляя, что пути формирования государств были многочисленными, но не бесконечно разнообразными. Я постараюсь показать, что на каждом перекрестке истории был выбор между несколькими вариантами будущего, что государства, правители и граждане оказывали друг на друга сильнейшее влияние, что европейские государства исторически объединялись общими проблемами и процессами. Если смогу, я расскажу о разнообразии в единстве и о единстве в разнообразии, о выборе и последствиях.

Несколько предварительных замечаний

Позвольте мне сразу признаться: у меня своеобразные познания в истории Европы, им недостает фактов, и они не лишены пробелов. Вообще–то те, кто изучал европейские государства, до сих пор благоразумно избегали обобщений в масштабах тысячи лет. А те, кто отважился на такое, обычно стремились выявить отличительные черты Запада в целом или предлагали единственный стандартный путь формирования государств или то и другое. Обычно такие исследователи ведут рассказ ретроспективно, ища истоки тех государств, которые нам сейчас известны как Германия или Испания и пренебрегая теми, которые по пути исчезали, вместо того чтобы постараться представить полную картину разных путей формирования государств.

Заявляя, что существовало множество путей, зависевших от того, насколько легко концентрировались капитал и принуждение, провозглашая существенную независимость формы государства от доступа (в прошлом) к капиталу, предлагая вместо ретроспективного — анализ преобразований структуры государства, устремленный в будущее, — я оставляю проторенную дорогу академической науки и пускаюсь в авантюру, переосмысляя прошлое. Поскольку же я намерен рассмотреть события за тысячу лет на двухстах с небольшим страницах, могу надеяться только установить некоторые важные соотношения и показать, как они проявляли себя.

Чтобы основательно представить динамику развития европейской экономики, нужен гораздо более внушительный труд. Прежде всего я слишком мало уделил внимания колебаниям цен, производительности, торговле и росту населения, упустив (среди прочего) влияние таких важных периодов роста цен, как в XIII, XVI и XVIII вв. (и депрессий в промежутках) на жизнеспособность различных видов государств и соответственно на власть, на торговцев, крестьян, землевладельцев, должностных лиц и другие общественные классы (Abel, 1966; Frank, 1978; Kriedte, 1983; Wallerstein, 1974– 1988).

К тому же я лишь бегло рассматриваю изменения в организации производства и складывавшиеся в результате структуры классов. И не потому, что я этим пренебрегаю. Напротив, отношения землевладельцев с теми, кто землю обрабатывал, оказывали громадное влияние на создание государства, защиту и изъятия, что хорошо видно по тому, как сильно различались Венгрия, Флоренция и Англия. Прусское государство XVII в., например, несло на себе приметы предшествующей истории Пруссии: в XIII—XIV вв. Тевтонский орден распространил военный контроль на этот малонаселенный район, покорил славян, живших здесь раньше, привлек сюда немецких рыцарей и организовал большие поместья, а также поощрял этих рыцарей, чтобы они привлекали крестьян на расчистку и обработку пахотной земли, которую затем отдавали рыцарям в оплату за собираемые ими налоги и службу. Такая организация на уровне домохозяйства, деревни или региона, без сомнения, влияла на жизнеспособность разного рода налогообложений, воинскую повинность и надзор. Но мои задачи и без того сложны. Чтобы сконцентрироваться на механизмах формирования государства, я буду часто стандартизировать или считать само собой разумеющимися отношения между землевладельцами, крестьянами, сельскохозяйственными рабочими и другими главными акторами сельских районов.