Принуждение, капитал и европейские государства. 990– 1992 гг

В Европе конец XV в. ознаменовался важной переменой: по мере того как большие военные государства начинали ощущать стимулирующее воздействие развития капитализма, начали исчезать преимущества небольших торговых государств. Сыграла свою роль и геополитика: с окончанием Столетней войны освободилась сравнительно объединенная Франция и начала оглядываться в поисках территорий, которые бы можно было завоевать. Тогда давление Франции ощутили многочисленные государства Иберийского полуострова, завершавшие изгнание отсюда мусульман. В 1463 г. Людовик XI аннексировал каталанские области Руссильон и Сердани. Ответом на угрозу Франции стал брак Фердинанда и Изабеллы (1474), соединивший короны Арагона и Кастильи, и теперь уже угроза нависла над Францией. С этого времени в европейской политике то и дело вспыхивает соперничество Франции и Испании.

Первой почувствовала происшедшую перемену Италия. Папская область, республики и небольшие монархии Италии, конечно, давно уже были втянуты в политику и за пределами своего полуострова, прибегая к тщательно сбалансированным союзам, посредникам извне и вовремя заключенным бракам. В XI—XIV вв. папы отдавали много сил наблюдению и даже проведению выборов императоров (немецкой по существу) Священной Римской империи. Эти императоры, в свою очередь, обычно провозглашали сюзеренитет на большей части Италии. Короче, итальянская политика давно уже была неразрывно связана с политикой других стран.

Апеннинский полуостров и раньше знал войны и соперничество отдельных стран. На протяжении XIII в. и Арагон, и Священная Римская империя, и Франция, и папы — все боролись за первенство в Италии. В течение многих веков именно здесь разыгрывались крупнейшие битвы. К 1490–м г. основные государства Италии — Венеция, Милан, Флоренция, Неаполь и папская область — вели друг с другом непрерывную войну уже десятилетиями. Впрочем, эти войны не были свирепыми и имели ограниченный характер. Затем герцог–узурпатор Лодовико Сфорца Миланский призвал Карла VIII Французского, чтобы поддержать свои притязания на неаполитанский престол.

Когда Карл VIII осадил Неаполь, не одно, а два бедствия постигли Италию. До 1494 г. в Европе, возможно, не было сифилиса; матросы, вернувшиеся из первого путешествия Колумба в Америку и заразившиеся этим недугом в Америке, скорее всего, привезли его в Испанию. Испанские наемники при осаде Неаполя (1494–1495) пережили эпидемию, которая почти наверняка была эпидемией сифилиса. Оттуда сифилис распространился на весь континент. Эту новую наступавшую чуму французы называли «неаполитанской болезнью», а неаполитанцы предпочитали называть ее «французской болезнью» (Baker, Armelagos 1988). Но каким бы ни было происхождение этой первой эпидемии, итальянцы скоро узнали, что крепко отомстили французам и их наемникам. If the French arrived, the Spanish would follow.

Так что 90–е годы XV века не были похожи на прошлое: в итальянские города–государства они принесли послов, принцев и имперские силы, а также большие армии растущих национальных государств из–за Альп. Северяне прибыли с передвижными осадными орудиями и соответствующей тактикой, что позволило преумножить размеры и разрушительную силу войны. Французское вторжение 1494 г. превратило Апеннинский полуостров в поле боя, покончило с мелкими войнам между автономными городамигосударствами и потрясло итальянских мыслителей.

Потрясение было вызвано тем, что варвары снова захватили родину цивилизации. Вот как формулирует это Дж. Р. Хейл: «Макиавелли переоценивал происшедшие после 1494 г. изменения в характере войны ради того, чтобы подчеркнуть относительность заслуг ополченцев сравнительно с condottieri

, в то время как Гвиччардини делал это для того, чтобы растравить рану ущемленной гордости итальянцев. Но перемена, несомненно, произошла, и все воспринимали ее с ужасом. Впрочем, это не был ужас перед широкомасштабной войной как таковой, ни даже перед продолжительностью подобных войн; это даже не был сколько–нибудь заметный ужас перед изменившимся характером войны — более кровавой, более тотальной, более дорогой. Этот ужас был вызван тем, что новые войны свидетельствовали о несостоятельности боевого духа войск, о неспособности итальянцев ответить на вызов» (Hale, 1983: 360).

Значительная часть того, что написал Макиавелли по военным вопросам, было попыткой осмыслить, что же происходило с государственной системой Италии и что можно предпринять.