Приобретут весь мир

«Сейчас опасно путешествовать!» — воскликнула она. Она всегда умоляла его оставаться дома и играть. Конечно же, он заслужил такое право. Ее мечта была найти ему жену. И чтобы он поселился в этом месте, самом прекрасном на земле, и предоставил ей много внуков, некоторых из них были бы ее, чтобы воспитывать их и портить. Наверняка у них будут деньги на всех! Где бы он ни появлялся, на семейном обеде, или на чае или ужине, там была какая-нибудь прекрасная девица, чья семья имела социальное значение где-то в мире. Бьюти намекала на это, а Ланни старался быть любезным при посещении, но потом он говорил: — «Ты зря тратишь свое время, дорогая старушка! Мне нужно встречаться с людьми, которые могут рассказать мне то, что спросит Робби, когда я его увижу».

На фешенебельных холмах над Каннами было поместье почти крестной матери Ланни, Эмили Чэттерсворт. Ее здоровье ухудшилось. Поэтому у нее было оправдание, что она не переполнила свое место беженцами, как сделала Бьюти. Но она принимала несколько тщательно отобранных друзей. И это были лица, которые, если их загнать в угол, могли бы рассказать о секретных добавлениях в договорах о перемирии с Германией или с Италией. Если ее добрый и любимый Ланни попросит одолжение, то она пригласит какого-нибудь дипломата в отпуске или какого-нибудь члена королевского дома, который рассказал бы ему, что Испания собирается делать в Танжере, или как фашистская интрига преуспела в Ираке. Или, может быть, какой-нибудь крупный промышленник знал результаты переговоров с Гитлером по послевоенному распределению железной руды Лотарингии. Именно от таких вопросов действительно зависели мирные условия. И сын президента Бэдд-Эрлинг Эйркрафт говорил тактично и осторожно: «Мой отец глубоко заинтересован в международных делах. Как вы знаете, но кроме этого я близкий друг фюрера и Рейхсмаршала Геринга, и может случиться так, что в следующий раз, когда я их увижу, то я могу рассказать о вашей точке зрения». И важная персона знала о широких связях этого искусствоведа. О нем говорили на Побережье Удовольствия, и, несомненно, мудрая Эмили напомнила бы важной персоне по телефону, когда она предложила ему её навестить.

III

Поэт Хебер писал: «И все в природе мило, И только люди злы» [4]. Ланни разглядывал этот пейзаж, такой знакомый, связанный с воспоминаниями всех его дней. Сине-зеленая вода Залива Жуана, меняющаяся на мелководьях с каждым изменением погоды. Яркое голубое небо с вздымающимися белыми облаками. Красные Эстрельские горы на расстоянии, за которыми садится солнце. Серые скалистые островки с неустойчивыми кедрами и соснами. Покрытые цветами поля Мыса. Да, можно с радостью провести несколько жизней на фоне такого пейзажа.

Но люди! Ланни старался быть доброжелательным, но каждый раз, когда он видел их, они казались ему всё хуже. Люди, которые получили деньги всеми правдами и неправдами, и прибыли сюда, чтобы насладиться их возможностями, независимо от того, что это будет стоить для других и для человеческого общества. Транжиры всей Европы, хищные для удовлетворения своих животных инстинктов, вкушающие дорогостоящие продукты и утоляющие жажду редкими винами, спящие на шелковых кушетках, покрывающие свою плоть тонкими тканями и украшающие себя мехом животных, перьями птиц и драгоценными камнями из недр земли. Если бы они были просто животными, то не надо было так расстраиваться, не больше, чем видом птиц, собирающих жуков, или свиней, роющих трюфеля в лесах. Что заставило их отменить то, что это было атрибутами цивилизации, символами культуры, которые они отвергли для своих животных целей. Они называли себя элегантными, умными, солью земли; у них было множество фантастических французских фраз для себя, они были chic, tre

s snob, creme de la creme. Они были

haut monde, grand monde, monde

d’elite.

У них были средства, чтобы удовлетворить любую фантазию. У них были вещи, длинная и зеленая деньга, и всего сверху. На каждом из десятков языков, которые можно услышать на этом Лазурном берегу, у них были интимные имена для божества, которому они поклонялись. Тому, чем они жили, основе, на которой строилась их культура. Если ты унаследовал всё это от своего отца и длинной вереницы предков, тем лучше. Но так или иначе, у тебя есть всё это, и тебя не поймали. Так что теперь ты мог бы иметь все, что захочешь. Ты — хозяин собственной судьбы. Тебя окружали люди, которые пытались отнять у тебя всё это, но ты знаешь, как позаботиться о себе и заставить их заработать только то, что у них есть. Они увиваются, они поклоняются, льстят и лижут твои сапоги. Они предлагают свои товары и воспевают их, будь то еда или одежда, музыка или поэзия, или живопись. Мужчины или женщины, молодые или старые, черные или белые, если у них не было денег, то они будут твоими слугами, и сделают то, что ты им скажешь, и научатся улыбаться и нравиться согласно американским правилам.