Приобретут весь мир

— Я знаю, но не для молодых девушек!

— Мужчина или женщина, старая или молодая! Разве ты не помнишь, что он лечил племянницу Лиз?

— Крестьянскую девушку, Ланни, это не то же самое, что с социально равной.

— Милая, Парсифалю все равны. Не помнишь, как он помогал сенегальскому солдату и как этот бедолага вонял?

— Нет смысла пытаться обмануть меня, Ланни, эта девушка пахнет самыми ценными духами, которые можно купить.

— Ты мучишь себя фантазией. Парсифаль не знает никакой женщины, кроме тебя.

— Я так и думала, Ланни, но я знаю мужчин, а старые особенно падки на молодых штучек, и они сходят с ума! Я видела, как это случалось со многими другими.

— Ты никогда не знала раньше кого-то вроде Парсифаля, и ты ошибаешься, подозревая его.

— Я на самом деле его не подозреваю, Ланни, я бы презирала его, если бы я это сделала. Это внезапная ненависть ко всем мужчинам и всем легкомысленным женщинам. Я была легкомысленной, я знаю, поэтому я ненавижу себя, но я никогда не крала мужчину у другой женщины!

— Ты думаешь, Адель хочет украсть Парсифаля? Она слишком молода, чтобы думать о нем так. Вероятно, она думает, что я слишком стар для романа. Во всяком случае, она никогда не строила мне глазок.

— Это самая подозрительная вещь! Почему бы ей не заинтересоваться тобою? Это ее дело искать мужчину брачного возраста, а не моего старого. Это чистое тщеславие. Она хочет показать мне!

— Дорогая, ты упускаешь один момент, я уверен. Адель думает, что она нашла религию.

— Религия, чушь! Какая девушка в таком возрасте не ищет романтики? Приключений и даже острых ощущений. Показать когда-то знаменитой Бьюти, что ее день окончен!

— Ты, несомненно, не права, спроси католическую церковь! Они знают, что возраст Адели — это время, чтобы поймать их для духовной преданности. У неофитов религиозные восторги, они становятся невестами Христа и проводят остаток своих жизней, перебирая свои чётки и чистя полы на службе у Небесного Жениха.

Бьюти нашла утешение в этих словах. Она уставилась на сына и воскликнула: «Ланни, ты действительно думаешь, что он учит ее быть хорошей»?

«Я уверен, что он пытается», — ответил он, — «и ты должна знать, насколько он эффективен, разве он не сделал тебя праведной? Теперь забудь эту глупость, дорогая, и подумай о добром старом Парсифале. Как ему будет больно, если бы у него возникло какое-либо представление о твоих подозрениях».

— О, Ланни, он не должен знать, мне нужно собраться, я должна придумать что-нибудь, если он спросит меня, почему у меня красные глаза! Не думай, что я слишком глупа, Ланни. Попробуй осознать мое бедственное положение! Есть ли у женщины с морщинами шанс против молодой девушки с ямочками?

XI

Ланни ушел и обдумал всё снова. Конечно, это был одним из самых странных человеческих затруднительных положений, с которыми он столкнулся в жизни среди странных людей. Он думал об обеих сторонах в предполагаемой интриге. Он говорил с явной уверенностью для спокойствия своей дорогой матери. Но в тайне своего сердца он задавался вопросом, не могло ли быть так, что Парсифаль Дингл, кто дожил до осени, до желтого листа, был соблазнён мечтой о расцветающей юности и распускающейся красоте. О тех вещах, которые он пропустил в свои ранние дни в маленькой нелюдимой деревне Среднего Запада? Парсифаль много не говорил о тех днях, но Ланни собрал сведения, что они были бесплодны. Вся жизнь была бесплодной без Бога, сказал целитель, и Ланни мог с этим согласиться. Но люди иногда испытывают трудности в том, чтобы понять, что такое Бог и что такое сатана.

Что касается этой «молодой штучки с ямочками», все может быть правдой. Секс был написан на ней, но это была не ее вина, это был ее возраст. Ланни знал все об этом, потому что Розмэри, теперь графиня Сэндхейвен, была в том же возрасте, когда она привела Ланни в лагерь и в свою собственную палатку, так сказать. Она рассказала ему все об этом, о каждом трепете и дрожи, будучи существом, необычно лишённым фантазии, и под влиянием того, что тогда называлось феминистским движением, что заставило принципиально говорить обо всем, и во многих случаях не о чем-либо другом. Адель, насколько знал Ланни, никогда не слышала о таких идеях. Но она была похожа на бочку с порохом, готовой загореться от самой малейшей искры. Кто мог догадаться, что может случиться, когда на ее лоб возложена божественная рука, и божественный голос пробормотал слова о всеобщей и всевластной Любви?