Приобретут весь мир

Они закончили свой обед. Ланни оплатил счет, и они отправились с тщательно сохраняемым достоинством на улицу. Были люди, которые смотрели вверх. Всегда находились люди, готовые рискнуть жизнью, чтобы увидеть шоу. Это была свободная страна. Это было после захода солнца, но было еще достаточно света, чтобы увидеть, что небо было полно самолетами, высоко вверху, стреляющими во все стороны, точь-в-точь как, рой мошек весной. Сотни, а возможно тысяча, и нельзя определить своих и чужих или выделить какой-либо конкретный воздушный бой. Но теперь большая группа более крупных самолетов медленно шла прямо поперек из массы кучевых облаков. Можно было понять, что это бомбардировщики. А другие с ними сражались. Они были так близко друг к другу, что казалось сплошной паутиной. Всплески стрельбы смешались с огромным жужжанием, наполняющим все небо. И если эта пара пообедавших, смотрящих вверх, не боялась показать знаки беспокойства, они, возможно, знали, что многие миллионы пуль, выпущенных в небе, должны были куда-то упасть на улицы и крыши Лондона.

«Когда видишь такое шоу», — заметил Альфи, — «есть только одна мысль, быть там наверху».

«Ты не можешь делать все», — ответил друг. — «Это твой день отдыха».

«Это чертовски серьезно», — ответил неумолимый летчик, — «если они могут прорваться так, значит, мы проигрываем. Это то, на что они не осмеливались раньше».

Они продолжали обсуждать стратегию и статистику воздушной войны, пока не раздался потрясающий механический скрежет, а затем оглушительный взрыв, и дом, расположенный примерно в полуквартале, взлетел в воздух, распространяя вокруг пламя, дым и летающие обломки. Ударная волна почти опрокинула их. Душ из щебня окатил их. Прошла минимум минута прежде, чем они смогли вымолвить слово, и значительно дольше, чем они могли что-либо слышать. Между тем впереди было еще больше взрывов, рядом и далеко, позади и перед ними.

«Пойдем и поможем?» — крикнул Альфи. Но Ланни поймал его за руку. — «Оставь это пожарным, старик, у тебя своя работа».

XV

Так они снизошли до поиска убежища. Рядом был вход на подземную железную дорогу, называемой англичанами «трубой». К этой цели они шли быстро, но не бежали. Многие другие люди были захвачены той же идеей и не нуждались в сохранении достоинства. И попали туда первым, и двоим джентльменам пришлось провести какое-то время, прежде чем они могли туда протиснуться. Место было набито битком почти до удушья, и условия не были особо приятными для людей с утонченной чувствительностью. Правительству было предъявлено публичное требование «что-то сделать с этим», но на данный момент у правительства было много чего другого. Казалось более важным использовать сталь для оружия и боеприпасов, чем для строительства подземного города для семи миллионов лондонцев, не говоря уже о жителях Портсмута и Саутгемптона, Шеффилда и Бирмингема и всех остальных.

Там было многолюдно, особенно женщин и стариков, кто выбрали трубу в качестве своего жилища. Они принесли соломенные тюфяки или одеяла, чтобы спать. Они приносили корзины с едой и отказывались выходить на улицу. Санитарные устройства были неадекватными, а грязь шокировала. Сначала полиция пыталась вытеснить людей, но по мере того, как опасность увеличивалась, и больше домов разрушалось, а люди гибли под ними, властям пришлось отказаться и позволить этому подземному образу жизни стать постоянным. Появится ли подземная раса существ, бледная и тонкая, неспособная переносить солнечный свет, как это было давно предсказано в рассказах Герберта Уэллса?

Сын президента Бэдд-Эрлинг Эйркрафт, сжатый, как сардина в банке, непроизвольно вздрагивал от каждого взрыва бомб и должен был быть сверхчеловеком, если бы он не думал с некоторым облегчением о билете на завтрашний Клиппер, лежащем в кармане у его сердца! Он ощупью добрался через затемнение в свой отель и провел ночь без сна, слушая шум этой адской битвы. Он допустил ошибку, выбрав отель, который был через дорогу от Гайд-парка. Все лондонские парки были полны зенитных орудий. Каждый раз при выстреле воздушный поток врывался через занавески прямо в комнату и пытался сорвать покрывала с кровати Ланни. Стены тряслись, как при землетрясении, и маленькие предметы на бюро и столах прыгали и гремели. Ланни решил, что безумно рисковать остаться в постели, надел одежду и спустился в переполненное убежище. Его колени тряслись, а зубы лязгали. Не только за себя, но и за Англию. Он знал, что это был настоящий блиц, это было величайшее усилие, о котором ему говорили Гитлер и Геринг. Там, в черном небе, летчики-истребители гонялись со скоростью семьсот километров в час, охотясь за убийцами, пытаясь спасти Англию, пытаясь спасти демократический мир. Ланни молился за них, а его мысли вскоре Уинстон Черчилль выразил бессмертными словами: «Никогда еще в истории столь многие не были обязаны столь немногим»

[9].

____________________

КНИГА ВТОРАЯ

Приходится решать [10]

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ

Рука через океан [11]

I