Приобретут весь мир

Сообщалось также о семье Холденхерстов. Эстер ожидала услышать что-то о Лизбет. Ланни заметил, что она стала прекраснее, чем когда-либо, и что стая Балтиморских поклонников была от неё без ума. Он не говорил о себе, и его мачеха, играя трудную роль с терпением и тактом, снова преодолела эту проблему. «Если я надоем ему, ему будет скучно. Он может даже не невзлюбить ее, и он не будет приезжать сюда или не ездить туда так часто». Она никогда не могла быть уверена в своем понимании этого странного человека, которого судьба привела в ее дом. Всё больше и больше ее проницательное суждение говорило ей, что он был скрытен, и ее самой естественной мыслью была какая-то другая женщина. Эстер слышала о графине Сэндхейвен и о мадам де Брюин. Что более вероятно, что это было что-то новое, возможно, даже более высокопоставленное и, следовательно, более тщательно защищенное? Для этой дочери пуритан, теперь с седыми волосами и строгих правил, Европа была ядовитым местом. Её жестокие войны потрясали ее не более, чем отсутствие сексуальной морали, и действительно, она бы назвала первое последствием последнего.

XIII

В эти критические дни привычка к радио стала доминирующей. Люди сидели и крутили рукоятки настройки. Они прерывали карточную игру или разговор за обедом, если в столовой был радиоприемник. Кто-то говорил: «Пришло время для Свинга», но не музыки, а комментатора. У каждого был свой любимый комментатор, в соответствии с его политическими предпочтениями, от розового до чистого белого или с оттенками коричневого или черного. Если нужны последние новости, то их получали даже с места событий. «Это Лондон», — объявлял Эд Мерроу, он стал своего рода торговой маркой. Он будет стоять на крыше какого-то здания, описывая прожекторы в небе, бомбы, разрывающиеся в воздухе, иногда их можно услышать, как их слышал Ф.Д.Р. во время разговора с Черчиллем по трансатлантическому телефону.

Это было настоящее воздушное избиение, и оно продолжалось неделями днем и ночью. Немцы решили уничтожить Лондон, мозг Британской империи. Они сломят волю сопротивляться его семимиллионного населения. Рейхсмаршал, глава Люфтваффе, сказал Ланни Бэдду, что Варшава ничто в сравнении. Варшава была далека от Берлина, но Лондон был близок к новым немецким базам во Франции и Бельгии, и это была простая перевозка грузов, обычная работа. Невозможно пропустить цель, двадцать километров или более в любом направлении. Не нужно прицеливаться, просто сбросить груз с пяти тысяч метров, и даже с десяти тысяч, выше досягаемости зенитной артиллерии, и уничтожить всё и всех в самом густонаселенном мегаполисе мира.

И теперь они это делали. Бесконечная вереница самолетов, бомбардировщиков и истребителей днем и ночью, и внизу никому не отдохнуть. Газеты были наполнены ужасающими подробностями. Повсюду обрушиваются и сжигаются целые кварталы города, везде плывет черный дым, заслоняет небо и затрудняет дыхание. Пожарные работали без отдыха, но едва могли преодолевать улицы, засыпанные щебнем. Их шланги тянулись там и сям через руины. Ужасная вещь, видеть, как рушится шестиэтажное здание, складываясь внутрь за несколько секунд, и знать, что десятки, возможно, сотни людей оказались в ловушке этих развалин. Многие из них все еще были живы и слышали потрескивание пламени и запах едкого дыма и чувствовали, что смертельная жара подкрадывается ближе.

Пожары и прожекторы превращали ночь в день, и после рабочего дня люди трудились на спасении раненых. Выли сирены, и рев зенитных орудий был одним непрерывным звуком, похожим на стук грузового поезда, когда едешь на нём зайцем. Воздушные волны лишали людей дыхания и часто убивали их. В Лондоне стояли целые районы без окон, и часто любой гигантский взрыв создавал такую воздушную волну, которая срывала все двери в городском квартале. И все же люди продолжали свою работу, несмотря на все эти ужасы. Их постоянный путь проходил между домом и местом работы. Они работали в магазинах и офисах с отсутствующими крышами или стенами. Рассказывали о людях, которые поставили свои столы на улице и продолжали выполнять свои обязанности. Бизнес как обычно! Не падайте духом! Англия будет всегда!

Ланни слышал эти истории и читал их в газетах, и это было так, как будто его собственный дом был разрушен. Он знал этот покрытый сажей старый город с детства и любил его и людей в нем. Бедных было легко узнать, так как они имели веселое мужество. Теперь все были на одном уровне. Бомбы не делали различий. В Букингемский дворец попали бомбы, а Палата общин была уничтожена. Уэст-Энд, западная, аристократическая часть Лондона, сильно пострадала. И Ланни думал о великолепных особняках, многие из которых были историческими, в которых он обедал и танцевал. О роскошных магазинах, в которые он сопровождал свою мать в детстве, о театрах, в которых он видел Шекспира. Герман Геринг не пощадил Шекспира. Он не щадил ни больницы, заполненные ранеными, ни морги, в которых были свалены мертвые. Дорогу Neue Ordnung!