Припарка мёртвому

Я мог бы собой гордиться — первую полноценную войну, совмещенную с первым же полноценным вторжением, организовал никто иной, как Абракадавр, чьи стратегии первого удара включили в себя прицельный удар летающими островами по крупным населенным пунктам Срединного Мира. Сделать подобное ему банально пришлось — «Академия» под эгидой борьбы с расползшимися по всему миру нихонцами, набрала столько сил, что Лига Некромантов бескровно присоединилась к этому объединению, причем в самом начале. Став доминирующей силой в мире, великая Гильдия начала предпринимать шаги, направленные в сторону повальной глобализации, вытесняя несогласных в дикие края, но была обречена. Вынужденные силой привлекать к сотрудничеству своих бывших коллег «академики» добились лишь взрывного роста недовольства внутри собственной распадающейся структуры.

Срединный Мир уже стоял на грани войны, когда с небес упали окруженные голубой энергией острова, вслед за которыми шли корабли империи Дракона.

Увы, это ничего не дало. Абракадавр, несмотря на все свои силы и возможности, не смог противостоять объединенным усилиям пантеонов богов, видевших в «Академии» надежду на стабильный мир. Сопротивляясь, он убил множество невинных, приобретя черный Статус, а затем навечно исчез в Диком Лесу, куда его сбросили победители. Куратор подчеркнул, что до самого Конца, Абракадавр успешно сопротивлялся многочисленным и разнообразным попыткам обитателей Дикого Леса лишить его памяти и сознания.

Боги к тому же оказались виновниками окончательного падения Нихона. Вскоре после того, как Эйнинген превратил летающий имперский остров в выжженную и пропечённую пустыню, боги Срединного Мира начали точечно атаковать оставшихся в строю нихонцев — не всех и не каждого, но строго пилотов их многочисленных воздушных кораблей. Суда, лишенные поддержки и портов, направляемые руками впавших в краткое безумие бессмертных, разбивались одно за другим. А на земле шла охота.

Японский язык сложно выучить, но очень легко узнать и определить. Второго шанса этой нации не дали.

Но нельзя сказать, что они не боролись. Сначала пытаясь вернуть свои позиции, потом чтобы жить обособленно от других, затем и просто — чтобы жить. Бессмертные, получившие возможность назначить себе глобального врага не дали Нихону ни шанса. Митсуруги Ай посвятила еще более шестидесяти лет борьбе за свой народ, но потом в один прекрасный день внезапно исчезла. Куратор, помолчав пару секунд, добавил, что девушка сбежала во Внешний Мир, где и жила до 300-го года, выбрав под конец окончательную смерть.

Эдвард Эйнинген, провозглашенный «Спасителем мира», стал целью нихонских мстителей. За его головой охотились исступленно и с полной самоотдачей, не считаясь с жертвами и потерями. Умерев пару раз и потеряв этим самым порядка пятнадцати лет, Эдвард ушёл на перерождение с помощью кристалла, сделав тем самым только хуже. Вскоре после его возвращения в мире Пан возникла организация мстителей-охотников, нашедших свое признание в убийстве бессмертных, носящих черный Статус. Только из-за большого интервала между перерождениями маг дотянул до 400-го года от Начала, затем тоже выбрав небытие.

Я спрашивал, а Куратор отвечал. Вспоминались имена, события, случайные знакомства. Счастливого конца или хотя бы долгого успешного периода жизни не случилось ни у кого, кроме одной чудесным образом беременной вампирессы. Даже моего Картера в 98-ом году пристрелил какой-то бездумный Бесс-энтузиаст.

Аливеолла Миранда дель Каприцциа благополучно родила троих полубессмертных малышей, сразу же посвященных культу Этты. У каждого из получившихся мальчиков было по десять дополнительных жизней, но реализовать свой потенциал им не дали, постоянно пряча и перепрятывая от чужих глаз. В итоге же, каждый из них зачал бесчисленное количество смертных детей, каждый из которых мог себе позволить умереть пять раз, но и их истории были слишком мелкими и незначительными на фоне бессмертных. Сама же Аливеолла прожила шесть сотен лет, пока не влипла в историю, заставившую её заразить один из возрожденных мегаполисов Срединного Мира чумой. После этого её история повторила конец истории Абракадавра.

Я спросил и о самом Нихоне. Почему? Откуда? За какие заслуги? Ответ был дан, но нельзя было сказать, что он меня устроил. Каждый цикл, объяснял Куратор, был и будет характерен определенными правилами как работы Системы, так и лежащими вне её. Он находил перспективным предоставлять определенные и весьма мощные преимущества одной нации за цикл. Естественно, информация о том, что всё происходящее происходит далеко не в первый раз, он благоразумно держал втайне.

— А сколько циклов уже прошло?

— Много.

— Так много, что наша раса могла бы уже и изобрести какие-нибудь носители для наших цифровых слепков?

— Возможно. Не знаю. Последние шестьсот восемнадцать витков планеты Земля вокруг звезды по имени Солнце, мои сенсоры не регистрируют какой-либо активности разумной жизни в пределах Солнечной Системы. А далее они не достают.