Природа человеческих конфликтов: Объективное изучение дезорганизации поведения человека

В самом деле, насколько понятнее будет для нас поведение афазика, если мы попытаемся выразить его в терминах организации – дезорганизации и будем исходить из только что изложенной нами концепции! Наличие распада и дезорганизации именно в этом случае будет для нас совершенно понятным. Коре и особенно высшим ее отделам издавна приписывались регулирующие функции; именно эти функции в ряде специальных исследований (на них мы еще остановимся особо) были установлены в речи и символической деятельности; именно поэтому речь и высшие психологические процессы выделялись как играющие в поведении особую, регулирующую и ведущую роль. Совершенно понятно, что поражение их должно было вызвать не частичное выпадение определенных процессов, а нарушение всей системы поведения, которая оказалась не в состоянии работать при выпадении ведущей, регулирующей системы. Та растерянность, которую мы наблюдаем у афазика, та неуверенность, которая проявляется во всякой его активной деятельности, та дезорганизация поведения, которую так блестяще описывает Хэд[5]

,— все это становится нам понятным, если мы взглянем на нервно-психический аппарат не как на систему отдельных частных «приборов», которые могут тормозиться или возбуждаться, а будем исходить из концепции организации поведения, связанной с выделением ведущих, регулятивных систем.

Организация и дезорганизация человеческого поведения, их условия, законы и формы становятся, таким образом, центральными проблемами психоневрологии, и те исследования, которые в течение ряда лет занимали наше внимание, примыкают именно к этой главе науки о личности.

Мы указали исходный принцип, лежащий в основе нашего исследования, однако мы тут же должны сделать реальные шаги по пути его конкретизации.

Концепция «организации» в известной степени противоположна механистической концепции организма как равновесия составляющих его частей, и в этом – залог того, что она может оказаться адекватной для наиболее сложных процессов в человеческом поведении; однако она останется пустой до тех пор, пока мы не вложим в нее четкого, конкретного содержания.

В самом деле, понятия «структура» и «организация» проникают во всю новейшую психоневрологию; с ними связаны наиболее передовые идеи, и В. Келер

и К. Коффка, М. Вертгеймер, K. Гольдштейн, К. Лешли, Чайлд, Риттер и др. отправляются в своих трудах именно от этой концепции.

Однако у нас возникает ряд опасений, которые мы должны с полной ясностью осознать в начале нашей работы.

Понятия «организация» и «распад» еще не раскрывают тех механизмов, которые лежат в их основе, и самые разнообразные динамические соотношения могут скрываться за ними. История научной мысли показывает, что два методологически ложных построения могут быть легко связаны с принципом организации. Первое из них заключается в универсализации этого принципа. Приняв его за основу, легко можно увидеть в нем некий всеобщий принцип, который равно проявляется и в механике, и в физике, и в нервно-психической и общественной жизни. Ряд авторов пошли по пути универсализации этого принципа; логическим следствием этого пути явилось желание свести сложные формы организации поведения к всеобщим законам, которые можно наблюдать в физике. Физикализм ряда психоневрологов, утверждающих, что приблизительно аналогичные законы регулируют и сложные формы поведения, и напряжение в физическом поле, – этот физикализм, конечно, не может вскрыть того богатства соотношений, тех специфических функций, которые нельзя найти нигде, кроме как в человеческом поведении, и без которых оно остается недоступным для понимания. Именно расширение принципа организации до всеобщего закона неизбежно поведет нас к игнорированию и непониманию основных особенностей человеческой нейродинамики, и высшие и специфические формы поведения всегда останутся вне поля зрения «физикалиста». Обратную опасность представляют те взгляды, которые связывают принцип организации с виталистическими построениями. Нужно ли говорить, что именно эти построения, считающие высшие формы организации продуктами некой специальной силы, закрывают всякие возможности к научному исследованию механизмов этой организации и заменяют его анализ указанием на некую новую сущность, темную и не подлежащую анализу. Нас ни в коей мере не должно смущать, что лучшие умы часто делали ошибку именно в этой части пути[6] и что, отправляясь от принципа интегральной деятельности организма, они приходили к признанию новой и специфической силы, осуществляющей эту интеграцию. Ошибка не вырастает здесь из ложности принципа; она указывает лишь на дефекты методологии.