Природа плакала в тот день...

«Я позвоню тебе, хорошо? Вот мой телефон, мой e-

mail. Не потеряй. Обещай, что сама напишешь. Обещаешь? Как прилетишь, сразу же напишешь. Я буду ждать, обещаешь?»

«А Билл? Я не хочу вставать между вами».

«Я разберусь с ним попозже, это сейчас не важно. Важно, что я хочу быть с тобой, что люблю тебя. Билл — это часть меня. Очень важная часть. Но если я останусь без тебя, то никогда себе этого не прощу и возненавижу его, а с тобой я буду счастлив, понимаешь? Билл только будет ненавидеть меня…»

— Том, пойдем, — тронул его за плечо невысокий мужчина в черном костюме и таких же черных очках.

Том отстраненно кивнул, но с места не сдвинулся, все так же глядя невидящим взглядом на мраморную плиту.

Восемь ступеней теперь отделяло его от любимой.

— Том…

Восемь ступеней и тяжеленная плита из голубого девонширского мрамора.

«Отец! Отец! Он не разрешает мне! Он сказал, что если ты подойдешь ко мне, он убьет тебя! Он сказал, что ты на весь мир опозорил нашу семью, что ты осквернил наших предков! Он называл тебя похотливым животным и наркоманом! Он сказал, что твой брат… Мужчина не может краситься и одеваться, как дешевая деревенская шлюха…»

«Не плачь! Умоляю, только не плачь! Я не могу сейчас приехать. Понимаешь? Не могу! Меня пасут папарацци. Я не могу выйти из дома. Они везде. Они лезут отовсюду. Если они выследят нас, то ты действительно проклянешь день, когда мы встретились. Будь аккуратна. Я тебя умоляю, будь очень аккуратна и никому не говори, что ты меня знаешь. Как только все успокоится, я приеду. Я сразу же приеду. Я поговорю с твоим отцом, слышишь, поговорю с ним. Я что-нибудь придумаю. Обязательно придумаю. Ты только не верь интервью, не читай ничего про нас. Это всё неправда, ложь! Я люблю тебя, я очень тебя люблю! Я придумаю что-нибудь, обязательно! Потерпи, пожалуйста, потерпи немного, я придумаю… Господи, как же я его ненавижу!»

И Тома прорвало… Губы задрожали и скривились. Он запрокинул голову, пытаясь остановить слезы. Глубоко задышал, беззвучно открывая и закрывая рот. А из-под очков быстро-быстро стекали слезы. Он закусил губу, не позволяя себе издать ни звука.

Мужчина подошел к нему, обнял за плечи. Том ткнулся в него лбом, тяжело дыша.

— Пойдем… — повел прочь…

В машине, сидя на заднем сиденье, он рисовал сердечки на запотевшем стекле. Рисовал и закусывал губу. Стирал и снова рисовал, кое-как сдерживая истерику.

«Ты никому не скажешь о наших отношениях. Если отец узнает, он не простит меня. Поклянись мне. Поклянись, что не нарушишь слово! Я очень тебя люблю, сильнее жизни. Ради тебя я предаю своего отца. Обещай, что о наших отношениях никто и никогда не узнает, что бы ни случилось».

«Никто и никогда».

— Зайдешь?

Качнул головой.

— Надо помянуть…

Вяло улыбнулся. Под носом мокро. По щекам ползут слезы.

— Том, то, что произошло… В том ДТП... в той аварии... много погибло… О чем я?.. — нервно махнул рукой. — Альберт рассказал… Моя девочка была очень счастлива с тобой. Он просил… Прости, я не знал… не думал…

— Можно мне взять ее фотографию? И маленького мишку? Он около зеркала в ее комнате. Я знаю… Она хотела подарить мне его в тот вечер и забыла дома… Маленький Тедди с каким-то кулоном…