Природный Дар

– Я помогаю специальному констеблю в расследовании убийства мэра. Думаю, в ближайшие дни я буду приходить поздно ночью или рано утром. А то и вовсе не будет возможности заскочить домой.

Вопреки ожиданиям Яна Джоанна приняла новость спокойно.

– Что ж, Ян… – наконец-то проговорила она спустя минуту. – Если ты уверен в своём решении, я тебе и слова не скажу против. Как бы мне ни хотелось оберегать тебя от тебя самого и от всего мира, я не могу это делать вечно. К тому же ты целых пять лет как-то прожил вдали от дома, хоть я каждый день себе места не находила… Ведь ты такой… Такой особенный. Добрый и наивный. И мне всегда хотелось помочь тебе сохранить эту доброту.

– Тебе удалось, – улыбнулся юноша.

– Не спорю, – кивнула Джоанна. – Но не об этом речь. Послушай меня, Ян. От твоего отца я немного узнала об этой истории. Умоляю тебя, будь осторожен. Не лезь куда не следует, пропускай всегда вперёд констебля, это его работа. И ещё кое-что… – она замолчала и закусила губу, затем выпалила: – Не рассказывай ничего отцу. Ему очень не понравится то, чем ты занялся.

– Почему? – удивился Ян. – Это ведь хорошая практика.

– Так-то оно так… Но лучше ему не знать. Я сама поговорю с ним. Придумаю что-нибудь, – женщина улыбнулась.

В холле скрипнула дверь, послышались шаги и голос отца:

– Будьте уверены, господин ди Нери, к завтрашнему дню бумаги будут готовы.

Эти слова эхом отразились в голове молодого барда. «Ди Нери… Ди Нери…» – повторял его внутренний голос. Молодой бард сам не понял, как оказался на ногах и вылетел из столовой. Он увидел, как тот же человек, что и вчера, с острой чёрной бородой и в шляпе, поклонившись отцу, вышел на улицу.

Ян пулей пролетел через холл и в сердцах схватил отца за грудки:

– Ди Нери?! – закричал юноша. – Ты сказал ди Нери?!

– И что с того?! – раздраженно бросил Йозеф, отмахнувшись от сына, словно от назойливой мухи. Бард не удержался на ногах и упал. – Надумал пугать меня, – буркнул старый юрист, – так держи крепче. А то со своей мягкотелостью на всю жизнь останешься мальчиком для битья.

– Сальваторе ди Нери?! – тут же вскочил на ноги Ян. – Это ведь он, правда?! Говори!

Йозеф окинул сына холодным взглядом и равнодушно ответил:

– Да, это он.

Ян побагровел от злости и сжал челюсти так сильно, что едва не раздробил собственные зубы.

– Как смеешь ты ему помогать?! Этому убийце?! Ведь он якшается с пиратами! Он… Он связан с убийством мэ…

– Молчать!!! – проревел Йозеф, влепив сыну звучную затрещину. – Все твои обвинения вилами на воде писаны! Пока они не доказаны, Сальваторе ди Нери – честный человек! Как ты, как я, как твоя мать! Поэтому не смей очернять моего клиента!

– Клиента?! – изумлённо повторил Ян. – Неужто этот преступник тебе важнее собственного сына?! Ведь из-за него… – юноша всхлипнул, но тут же утёр слёзы. – Из-за него убили Рози…

– Рози?.. – пробормотал Йозеф. – Глупости! Розамунда ван Мейер жива и до сих пор в бегах. А теперь слушай меня, вникая в каждое слово. Господин Сальваторе ди Нери на сегодняшний день – богатейший человек города, возможно, будущий мэр и Консул, и, помимо всего прочего, уже почти пять лет мой главный клиент. Пока ему не представлены никакие обвинения, пусть он даже Всевышнего зарежет, я буду работать с ним. Кто-то должен кормить семью, копить деньги на обучение сыновей, собирать приданое дочери. Не думай, что из-за твоих капризов я откажусь от своего самого надёжного клиента.

– Ах вот как… – тяжело дыша, Ян пытался справиться с чувствами. – Это уж слишком… Я не могу оставаться под одной крышей с тем, кто покрывает преступников!

Он быстро развернулся и направился к лестнице. Увидев замершую в дверном проёме столовой мать, бард посмотрел в её красные от слёз глаза и тихо произнёс:

– Не плачь, мама. Мне пора. Не жди меня к ужину, – он крепко обнял женщину и прошептал ей на ухо: – Не переживай, я сдержу своё обещание.

Через пять минут Ян ван дер Веттелек, забрав вещи, покинул отчий дом.

Песнь 3. Одинокая Луна

Глава 7

Площадь Великого Эйкдама была похожа на растревоженный муравейник. По мостовой без перерыва цокали копыта, гремели колёса карет, стучали каблуки модных туфель. Люди здесь сменялись быстрее, чем настроение у беременной женщины.

В самом центре Эйкдама буквой «П» стояли четыре здания. Ратуша с острой башней-шпилькой, на которой сияли блестящие часы, первой привлекала внимание. Она чем-то напоминала стрекозу: от длинного тела-башни в обе стороны были растопырены крылья-корпуса.

Справа от ратуши стоял идеально правильный параллелепипед без каких-либо украшений на фасаде – штаб эйкдамского гарнизона. Кроме усталых и измученных жарой мушкетёров туда мало кто заходил.