Приручи мою душу

Переступая порог собственного дома, я не ощутила никакого отклика в душе, только холод. Он стал чужим и неуютным. Как будто я пришла в гости к богатым родственникам, чей интерьер пестрил вычурной роскошью.

Однако когда мама вышла встретить меня в холле, я поняла, что соскучилась. Хотела крепко обнять ее, но желание отпало, после того как она лишь невесомо коснулась меня губами и принялась придирчиво оценивать внешний вид.

— Когда ты в последний раз была у мастера? — с укором поинтересовалась мама. — Волосы пушатся.

— Да? Какая досада.

— А лицо? Тебе обязательно надо попробовать новую серию по уходу за кожей!

Я незаметно закатила глаза. Сама удивилась внутреннему раздражению, ведь мой внешний вид это ее боль с самого детства! Мама внушила себе, что я — лицо нашей семьи, ходячая реклама, и она должна следить, чтобы это лицо выглядело идеально. И если раньше я спокойно воспринимала ее советы, то сейчас мне хотелось закрыть уши, пока из них не потекла кровь.

Почему не спросить, откуда блеск в моих глазах? Почему не поинтересоваться, что происходит в моей душе?

В такие моменты я давила острую как лезвие мысль, что ей плевать на меня. Главное — репутация, а любовь лишь обязанность, которую она проявляла крайне поверхностно.

— Поднимись в свою комнату — переоденься, — скомандовала мама занятым тоном. — Отец придет в семь.

— Это обязательно? — скривила я губы, на что она глянула на меня так, будто я сморозила глупость.

Ну да я приехала в повседневной одежде, а не парадной. Никогда не любила наряжаться к трапезе, но видимо эту мама считала особенной.

— Не капризничай и прояви уважение к моим стараниям. — Пригладив мои волосы, она сразу куда-то поспешила, явно не планируя составлять мне компанию до прихода отца.

Моя просторная комната оказалась единственным уютным местом для души во всем доме. Здесь все было как прежде: гардероб полный одежды, мои картины сложенные возле задней стены, махровое одеяло кроваво-красного цвета на кровати, белые обои с крупным креативным рисунком и, выбивающиеся из общего настроения дома, элементы декора.

Я создавала ее сама. Это был мой мир, и я радовалась, что никто его не тронул.

Поймав теплое настроение, я вдруг невольно допустила мысль, что было бы неплохо чувствовать себя так же комфортно в присутствии родных. Возможно если я покажу, что готова к примирению и хочу этого, обстановка между нами разрядится куда охотнее.

Вдохновившись своей идеей, я не поленилась красиво уложить волосы и выбрать из гардероба самое элегантное платье. Черное, с длинной юбкой и усыпанное мелкими камушками, которые блистали при движении точно далекие звезды в ночном небе.

Отражение удовлетворило меня в срок, и к семи я уже спускалась по ступеням на первый этаж. Стол засервировали в столовой и первыми возле него оказались мы с мамой. Папа задержался, и мы не садились, пока глава дома не присоединился к нам.

Когда он вошел в столовую с барским видом и наши взгляды встретились, я ощутила, как по спине прошел колючий холодок. Сложно было что-то прочесть по его суровому лицу, и честно говоря, это не давало расслабиться. Как мне, так и маме.

Когда отец не спеша приблизился, я все гадала, с какой же снисходительной фразы начнется этот вечер? Однако вечер начался неожиданно… Он вдруг приобнял меня и ласково поцеловал в лоб.

— Я рад, что ты дома, — раздался в макушку густой баритон.

В сердце екнула старая боль и тоска по отеческому покровительству, но я не поддалась ей. Заставила себя улыбнуться и честно ответила:

— Я тоже рада быть здесь.

Как только мы расселись за стол, мама взяла свой бокал, наполненный шардоне, и произнесла располагающий тост. Синхронно стукнувшись, мы приступили к трапезе, большую часть которой тишину за столом нарушал лишь звон приборов о фарфор.

Ближе к десерту из маминых уст полились последние сплетни, ходящие в высших кругах. Она так же упомянула об успехах отца, который лишь лаконично прокомментировал это, будто подобная тема его интересовала меньше всего. Все остальное время он молчал, ну а я не могла себе этого позволить и из приличия старалась поддерживать беседу.

— В воскресенье мы с мамой идем на премьеру в опере, — неожиданно перебил отец ее монолог, сосредоточив на мне свои прозрачно-голубые глаза. — Твоя любимая пьеса. Не желаешь присоединиться?

— Я постараюсь, — вежливо отозвалась я, давясь мыслью, что опера никогда меня не привлекала.

Как же плохо они меня знают.

— Какие-то планы? — тут же поинтересовался он.

— Возможно.

Внутри теплом прошла мысль о Кире, с которым я увижусь вечером и в то же время, что-то заставило меня напрячься.

— Как идут успехи на новом профиле? — виртуозно сменил тему папа. — Как его там…

— Дизайн интерьера и среды, — озвучила я терпеливо и, взглянув отцу в глаза сдержанно добавила: — И ты не обязан делать вид, что тебе это интересно.

— Жана! — тут же осадила меня мама, строго взглянув.

— Подожди, Маргарита, — он неожиданно остановил ее. — Я сам виноват, что вызываю скепсис, касаясь этой темы. Думаю, с этого момента мне стоит быть откровенным.