Пришествие (СИ)

Вор картинно поклонился, проводя перьями воображаемой шляпы по полу амбара. Затем он резко выпрямился и через мгновение оказался за спиной у Дилана, так и стоящего на одном колене и опирающегося на посох, словно на клюку. Вор резко взмахнул кинжалом и ударил обухом рукояти под основание черепа юноши. Сознание Дилана померкло, и он завалился на пыльный пол.

— Использую зерно, Дилан! — знакомый уже голос выдернул Дилана с самой грани бытия, в тот момент, когда он уже готов было пересечь границу невозврата. Мысленно юноша потянулся к ярко светящейся белой горошине, покоящейся у него в груди с последнего видения. Когда незримые пальцы коснулись ее, ослепительная вспышка заполнила его сознание. Белый огонь полыхнул из раскрывшихся глазниц, кончики пальцев так же засияли, тело выгнулось дугой и обмякло.

Череде образов со скоростью света проносилась перед взором Дилана, а мозг пронзили тысячи игл, причиняющих ужасную боль. Душераздирающий крик вырвался из его груди, распугав, наверное, даже стрыг в радиусе десятка километров. Когда боль вместе со свечением исчезла он смог почувствовать наконец-то сове тело. Молодой монах с трудом смог встать сначала на четвереньки, потом на колени, а уж потом и на ноги, которые были будто отлиты из свинца. Дилан не понимал сколько прошло времени, но судя по тому, что свет не пробивался сквозь щели в стенах амбара, была еще ночь. С трудом переставляя ноги он подошел к Аркаису. Старший монах коротко хрипло дышал, так что это было едва заметно, кожа его побледнела, проявляя темную паутину вен., а пульс едва прощупывался.

— Аркаис — сукин ты сын, ты что тут помереть собрался? — зло выругался Дилан опускаясь рядом на колени. — Ну уж нет, только не после того, как ты меня во все это втянул!

Безумный калейдоскоп пришедший в видении, принес новые знания и навыки. Дилан взглянул на тело старшего монаха в магическом спектре. Увидел черные нити яда, расползшегося по всему организму. Приложил ладонь к груди Аркаиса и направил через нее свою Волю, заставляя сердце биться, диафрагму наполнить легкие воздухом. Еще одно усилие Воли и затухающие и рвущиеся энергетические нити монаха начали само восстанавливаться. Аркаис закашлялся, перевернулся со спины на бок. Его стошнило черной слизью, из глаз, ушей и носа пошли выделения того же цвета. Организм подстегнутый Диланом очищался, вытесняя из себя яд.

— Тайер, — прохрипел Аркаис, — помоги ему!

Дилан вновь с трудом поднялся, ноги стали еще более тяжелыми. Ему казалось будто та его плечах сидят два тяжелых пехотинца имперской армии в полной боевой выкладки. Каждый шаг давался с неимоверным трудом. Путь в десяток шагов занял, казалось, целую вечность. Но это было уже не важно. Когда, в конце концов, Дилан все же дошел до юноши, тому было уже все равно, как долго шел к нему друг. Душа Тайера отправилась на суд к троим, а тело уже начало остывать. Распахнутые удивленные голубые глаза смотрели в вечность, а пухлые посиневшие губы скуксились, показывая всему миру обиду.

— Ему уже не помочь, — тихо сказал Дилан и сел рядом с умершим. Слезы сами покатились по щекам, тонкими обжигающими дорожками. Он не рыдал, просто сидел молча и смотрел в ту же стену, что и умерший друг, а горячие капли падали на грязный настил амбара, образовывая маленькую корявую лужицу.

Спустя какое-то время Дилан ощутил движение рядом. Аркаис слегка оправился от отравления я тяжело опустился слева от юноши. Так втроем они и встретили первые бледные солнечные лучи, которые с трудом разрезали утреннюю хмарь. Словно тонкие белые змейки они просочились через щели в стене, располосовывая грязный пол. Невесомые пылинки танцевали в солнечных лучах, кружа в хаотичном завораживающем хороводе.

— Надо похоронить мальчика, — голос Аркаиса разрезал вязкую тишину. — Жаль только, что на чужой земле.

— Я думаю, что ему уже все равно, — Дилан с трудом поднялся на ноги. — Но я найду этого ублюдка и выпотрошу как дохлую рыбу.

— Дилан, я понимаю тебя и не вправе давать тебе советы, лишь хочу напомнить, что путь мести никогда не бывает правильным, — Аркаис снизу-вверх взглянул в глаза молодого человека и увидел там разливающуюся тьму жажды мести.

— Я не столько великодушен, как ты, монах, и потерял уже слишком многих, чтобы иметь право на всепрощение, — жестко ответил юноша и развернувшись пошел к выходу из амбара бросив на ходу. — Пойду найду лопаты.

На закате они стояли у закопанной могилы и Аркаис прочитал короткую молитву. Земля была еще промерзшей и пришлось изрядно помахать киркой и лопатой, чтобы сделать яму достаточно глубокой. Она получилась кособокой, с рваными краями, но все же это было лучше, чем бросить тело в снег. После окончания молитвы Аркаис с силой ударил посохом Тайера о землю, и тот рассыпался тысячей искр, устремившихся в угасающее небо.

— Это было обязательно? — спросил Дилан провожая их взглядом.