Присяжный заседатель

— Я хочу, чтобы он проверил хозяйку художественной галереи. Она дружит с Энни, может, что-то знает. Другая вероятность — человек по прозвищу Черепаха. Судя по фотографии, он живет где-то в Гватемале. Надо это выяснить.

— Надо ноги уносить, а не выяснять всякую хреновину!

— Нет, не вижу необходимости скрываться. Нужно держать Энни под постоянным напряжением. Она немножко растерялась, напугана. Ничего удивительного — прошлой ночью у нее умерла подруга.

— Какая подруга?

— Та, которая работала в госпитале.

— От чего умерла?

— Судя по газетам, наложила на себя руки.

— Ты ее убил? Винсент, зачем ты это сделал?

— Газеты пишут, что версия самоубийства подозрений не вызывает.

Эдди сердито хмурится. По кронам деревьев ползают яркие пятна света от фар.

— Эдди.

— Ну что еще?

— “Мудрец бесстрастен. Для него все люди — как соломенные псы”. Не нужно сверлить меня взглядом. Если ты чего-то не понимаешь, спроси. Я все тебе объясню.

— Пошел ты со своими объяснениями. Я хочу только одного — чтобы все это дерьмо закончилось. Представляешь, что будет, если тебя зацапают? Меня в этом случае тоже заметут, а меня это никак не устраивает. По-моему, ты вел себя как последний кретин. Я люблю тебя, но на этот раз ты облажался.

Учитель смотрит на встревоженное лицо Эдди.

— По-моему, ты мало спишь в последнее время, дружище.

— Какое тебе дело?

— Наверное, видишь кошмарные сны?

— Какие еще сны?

— Тебе никогда не снятся сны про Энни?

— Пошел ты в задницу. Она сделала то, чего мы от нее хотели. Оставь ты ее в покое.

— Рад бы, но не могу. У меня такое ощущение, что мы с ней сочетались брачными узами. Как же я могу ее отпустить?

Путешествие Энни и Оливера продолжается. Теперь они едут в кузове грузовичка, куда набились еще полтора десятка местных жителей. Грузовичок несется по ухабам проселочной дороги, поднимаясь по горной дороге все выше и выше. Хуэхуэтенанго остался позади, теперь нужно добраться до городка Туй-Куч, где живет Черепаха.

У Оливера новый друг. Его зовут Хуан Калмо Круз, это мальчик того же возраста — может, на год постарше. Оливер учит Хуана английскому, Хуан его — местному диалекту.

Оливер показывает пальцы и говорит:

— Сигара.

Хуан Калмо отвечает:

— Сич. — И надувает щеки, как бы затягиваясь табачным дымом.

Оливер показывает и говорит:

— Женщина.

Хуан старательно складывает губы колечком:

— Жен-щи-на. Жен-щи-на.

Оливер передергивается.

— Холодно.

Этого Хуан не понимает.

— Мам, как по-испански “холодно”?

— Не помню. Кажется, фриа.

— Си, фрио, — радостно кивает Хуан, глядя на летнюю одежду иностранцев.

Он наклоняется к окошку водителя, кричит что-то на местном наречии.

Вскоре грузовичок останавливается у придорожной лавки. Хуан жестом зовет Оливера и Энни за собой, помогает задешево купить две теплые хлопчатобумажные рубашки в красно-белую полоску. Точно в такие же рубашки одеты все жители, включая самого Хуана. Кроме того, по его совету Энни покупает шерстяную накидку с изображением летучей мыши для Оливера и шерстяное одеяло с воротником из кроличьего меха для себя.

Когда, облачившись в новую одежду, Энни и Оливер возвращаются в кузов, все хлопают в ладоши.

Туйкучанцы не похожи на круглолицых обитателей долины, с которыми Энни и Оливер вчера ехали на автобусе. Жители гор высоки ростом, скуласты, у них резкие черты лица, походка гордая и мужественная. Когда они сидят, плечи у них расправлены, головы подняты.

Дорога поднимается на перевал, потом идет вниз, под уклон. Грузовичок ныряет в густое облако. Оливер и его новый друг стоят над кабиной и смотрят вперед; белесый ветер обдувает их лица. Целый час они стоят так, ничего не говорят и просто смотрят перед собой.

Когда туман поднимается, грузовик уже едет по узкой долине, утопающей в зелени. Тут и расположен городок Туй-Куч, зажатый между маисовыми и картофельными полями. Это не городок, а просто поселок. Дома с соломенными крышами, на холме — развалины каменной церкви. Над крышами вьются струйки дыма, с отвесного склона горы сбегают водопады.

— Мам? — поворачивается Оливер к Энни. — Мы приехали?

Энни смотрит по сторонам, выражение лица у нее каменное.

— Коносе… коносес… гринго… сельяма… Черепаха?

— Комо? — переспрашивает Хуан.

— То есть не Черепаха, а Уолтер Райзингер?.

— Комо? — по-прежнему не понимает Хуан.

— Уолтер Райзингер! — повышает голос Энни. Мальчик недоуменно качает головой. Тот же вопрос Энни задает остальным, но никому из них это имя неизвестно.

— Медико, — поясняет им Энни. Все опять пожимают плечами. Тогда Оливер достает свой словарик и ищет, как по-испански “черепаха”.

— Тортуга, — читает он.

— А, тортуга! — раздается сразу несколько голосов. Водитель громко сигналит и подбавляет газу. Навстречу машине выскакивает, истошно визжа, тощая свинья. Со всех концов деревни сбегаются свиньи и собаки.