Приснись мне, убийца

– Я – знакомый Аллы. Она жила здесь когда-то, вы ее, наверное, помните. Она погибла, разбилась на машине.

– Алла, – едва слышно произнесла старуха. – Она здесь не жила.

– Вот видите, – сказала девушка Хургину. – Ничего не помнит.

– Она здесь не жила, – все так же тихо продолжала старуха. – Она была там, – и качнула обессиленно рукой.

А показывала она куда-то в стену.

– Где она была? – насторожился Хургин. – За стеной? В соседней квартире?

– Да.

Хургин переступил через порог.

– Вы ее помните?

– Да. Хорошая девочка.

– Она вам сейчас порасскажет, – сказала за спиной Хургина девушка.

– У меня есть фотография. – Хургин поспешно извлек из кармана снимок – Алла, Марина Козлова и маленький Олег. – Узнаете?

Старуха взяла фотокарточку трясущейся рукой, долго всматривалась.

– Вот это Алла. – Правильно показала.

– А это? – спросил Хургин. Он ткнул пальцем в Марину. – Ее вы помните? Она приезжала к Алле со своим сыном.

Старуха долго смотрела на Марину, но ничего не говорила.

– Не помнит, – сказала девушка. – Подскажите ей, иначе толку не будет.

– Ее звали Марина, – пришел на помощь Хургин. – А вот это ее сын.

– Алешенька, – вдруг сказала старуха.

Голос звучал неуверенно.

– Его звали Олег, – поправил Хургин.

Девушка за его спиной тяжело вздохнула.

– Да, Олег, – прошамкала старуха. – Хороший мальчик.

– У нее все девочки и все мальчики хорошие, – сказала девушка. – Просто остальные слова она уже забыла. Старческий маразм.

Хургин посмурнел лицом, но промолчал. Старуха рассматривала фотоснимок с отстраненным видом. И вдруг опустила руку с фотокарточкой, прикрыла глаза.

– Вы их помните? – осторожно поинтересовался Хургин.

Пауза тянулась долго, и доктор подумал уже, что ничего больше не услышит, как вдруг старуха произнесла, не открывая глаз:

– Алла – хорошая девочка. Только ей было тяжело. Болела.

И Полянский говорил, что Алла лежала в больнице.

– Чем она болела? – спросил Хургин.

– Болела, – повторила старуха, будто не слыша вопроса. – Операция. Чуть не умерла.

– Сестра к ней приезжала, – попытался направить разговор в нужное ему русло Хургин. – Марина ее звали. И с ней был сын.

Чтобы было понятнее, даже ткнул пальцем в фотографию.

– А потом она все равно умерла, – сказала старуха.

Она не слышала, что говорил собеседник. Обрывки мыслей приплывали из ниоткуда, и она эти мысли озвучивала с трудом – куда уж было еще осмысливать сказанное другими людьми.

– Оставьте вы ее, – сказала девушка с досадой. – Вы же видите – она совсем плохая.

Хургин чувствовал себя неловко в этом доме. Чужая жизнь, и он в эту жизнь вторгся в не самое подходящее время. Вышел из комнаты в коридор, и девушка вышла следом, плотно прикрыв за собой дверь.

– Вы ее внучка? – спросил Хургин.

– Да. Родители вот доверили присматривать.

Хургин взглянул на девушку вопросительно.

– Как-то вы так это сказали… – Он помедлил, пытаясь подыскать нужное слово. Не нашел. – Не очень вам это нравится, да?

– А вам бы понравилось? Ходить за ней – удовольствия мало. Горшок туда, горшок сюда. Родители-то не хотят этим заниматься.

– А вы, значит, сознательность проявляете.

– Мне квартира нужна, – засмеялась непонятливости собеседника девушка. – Родители говорят: хочешь жить отдельно – иди доглядывать бабку. Помрет – квартира твоя будет. Вот я и отрабатываю будущие квадратные метры.

Хургин, и прежде мрачный, посмурнел лицом еще больше.

– Прощайте! – сказал поспешно.

– Всего хорошего. Жалко, что ничем не смогли помочь.

Глава 35

Дома здесь стояли только по одной стороне улицы, выстроились ровненько в ряд, отгородившись от дороги невысокими заборами. Он шел по противоположной стороне, не вдоль заборов, боялся тревожить собак, которые хоть и не очень часто, но все-таки попадались. За железной калиткой заметил огромного пса, когда приходил сюда накануне днем. Слева от него тянулся огромный пустырь – он заканчивался далеко-далеко, упираясь в железнодорожную ветку. Он видел, как прошел в ночи далекий поезд, луч его прожектора казался сверкающим стержнем, протыкающим вязкую грязь темноты.