Приступить к ликвидации

Каждый вечер, вот уже много месяцев подряд, он запирал в сейф два тяжелых золотых портсигара с бриллиантовыми монограммами. На одном мелкие алмазы причудливо сплетались в якорь, на крышке второго удобно расположились голова лошади и подкова.

Хуторяне частенько рассматривали их, но цена… Якорь стоил тридцать две тысячи, талисман счастья несколько дешевле – всего двадцать одну.

Это случилось перед самым обеденным перерывом. В магазин вошел высокий мужчина в сером спортивном пиджаке из твида, бриджах и сапогах с пряжками на голенищах. Он подошел к витрине ювелирного отдела и отрывисто скомандовал:

– Покажите.

– Что именно, гражданин? – кокетливо пропела Лина.

– Портсигар.

– Какой?

– Оба. Впрочем, не надо. Выпишите сразу.

Он взял квитанции и подошел к кассе. Лина видела, как он начал доставать из карманов пачки денег.

Она так и не поняла, что произошло. Кассирша Берта Лазаревна вскрикнула:

– А-а-а… Это он… Скорее… Это он!..

Неизвестный схватил деньги. Бумажки посыпались на пол, но он, не обращая на них внимания, выбежал из магазина. Лина надавила кнопку. В магазине взвыла сирена.

– Значит, так, – сказал Соснин, – первое, что вы сделаете, – немедленно успокойтесь. Давайте выпьем чаю. Я, знаете ли, москвич, чай – наш национальный напиток.

– Я тоже москвичка, – с трудом произнесла Берта Лазаревна.

– Неужели?! – искренне обрадовался подполковник.

– Да… Представьте себе.

– А где вы жили?

– На Арбате, в Мало-Николо-Песковском.

– Вот это да. Случайно, не в доме шесть?

– Нет, – вздохнула женщина, – в десятом.

– Чудный дом, с эркерами.

– Да, в нашей квартире как раз и был эркер. Господи, как это было давно. – Она не проговорила, а выдохнула и покосилась на сейф.

На огромном, с бронзовыми ручками и узорным литьем сейфе стоял чугунный орел. Соснин перехватил ее взгляд, засмеялся:

– Не бойтесь, он ненастоящий. Просто бывший владелец, видимо, хотел доказать, что деньги – прах в сравнении с вечностью. Он довольно безобиден, и я зову его Филя. Право же, он совсем неплохой парень.

– Вы говорите о нем, как о живом человеке.

– В нас, славянах, христианство не смогло убить идолопоклонство. У моих пращуров был Перун, а у меня Филя. Символика.

– Уж больно символы у вас страшноватые.

Женщина говорила по-русски чисто, но с едва уловимым акцентом. Так обычно говорят люди, много лет прожившие вдали от родины.

– Вы давно приехали в Таллин? – спросил Соснин.

Женщина вздохнула, взяла из лежащей на столе пачки папиросу, жестко, по-мужски, смяла мундштук. Соснин поднес зажженную спичку, Берта Лазаревна глубоко затянулась.

– В сороковом мой муж был специалистом по кооперации, нас направили сюда на работу, в Выру. – Она опять замолчала.

Соснин не торопил ее. Много лет назад его наставник, старый оперативник Тыльнер, учил его строить допрос.

«Человек должен выговориться. Понимаешь? Дай ему рассказать все, что он считает нужным. Так сказать, вольное изложение, именно в нем ты должен найти нить, интересующую тебя. Тогда медленно начинай тянуть за нее. Но помни – медленно, без нажима, тогда и распутается клубок».

– Мой муж, – продолжала женщина, – погиб. Его убили на моих глазах, – голос ее дрогнул, – прямо перед домом. Немцы еще не пришли, но наши отступили. Мы должны были уехать, но поломалась машина. Муж помогал шоферу чинить ее… Подъехал мотоцикл… Их было трое… Они убили его. Потом меня спрятал добрый человек… Извозчик… Наш сосед. Они приходили к нему… Среди них был тот, что убил мужа… Я его хорошо запомнила… А главное, на руке у него татуировка – два скрещенных меча, а между ними морда льва.

– Как вы запомнили ее?

– Он обшаривал карманы мужа… Это было совсем рядом… Я видела все это из окна…

– Успокойтесь, успокойтесь. И вспомните, где вы еще видели этого человека.

– Когда пришли немцы, меня спрятали хорошие люди. Наш сосед… Извозчик… Хинт… Меня спрятали в стенном шкафу… А они пришли… Искали евреев и коммунистов… Но подумать на Хинта не могли… Я бы и сама никогда не поверила… Хинт… Мрачный… Злой… Он даже не здоровался… а бурчал что-то… И вдруг… Они вышли… О чем-то спросили Хинта… Этот, убийца, стоял совсем рядом… Я боялась, что закричу от страха…

– Хинт называл его по имени?

– Да… но я сейчас не помню.

– Потом вы встречались с этим человеком?

– Нет. Через несколько дней, когда все успокоилось, Хинт вывез меня к своей сестре, на лесной хутор. Там я пробыла до прихода наших.

– Спасибо. Вы очень помогли нам.

Соснин встал, протянул руку:

– Всего доброго. Сейчас вас проводят. Я думаю, что о нашей встрече рассказывать необязательно. Правда?

Берта Лазаревна закивала.

– Вот и хорошо.

Как только за ней закрылась дверь, Соснин вызвал своего заместителя Лембита:

– Яан Антонович, немедленно шифровку в Выру. Нужно найти и побеседовать с извозчиком Хинтом. Он называл по имени сегодняшнего покупателя.

– Будет исполнено.

– А где Пальм?

– Он не докладывает мне.

– Ну зачем же так трагически…

– Товарищ Пальм ведет себя странно.

– То есть?

– Он выяснил, что четыре человека могли сообщить о транспортировке груза, и не арестовал никого.

– Я думаю, что капитан Пальм разбирается с ними.