Присвоение пространства

– Вот здесь, – сказала тетя Катя. – здесь был дом.

Рядом старое кострище, мы развели костер.

Посидели, тетя Катя положила в огонь сливок. Наливали в пиалушку водки, говорили что-то по-бурятски, плескали в пламя, опять говорили. Пригубливали, передавали дальше. Плескали не скупясь – оставлять нельзя, надо допить, а допивать почти все выпало мне, дядя Виталя за рулем, женщины много не выпьют.

Дошла очередь до Любы.

– Так и скажи – здравствуй, дед Игнат, здравствуй, бабушка Бальжуха. Я правнучка ваша Люба. Приехала вот с мужем к вам. Расскажи, как живете, какой сын у вас, где работаешь. Не стесняйся.

Она начала, сказала немного, потом заплакала.

Я тоже как-то неуверенно говорил. На живых дедушку Игната и бабушку Бальжуху еще можно было бы попытаться произвести впечатление, расположить к себе. А тут вроде прямо и ясно нужно говорить – кто такой, что из себя представляю, зачем приехал. Трудно.

Но я рад, что поговорил с предками моей жены. Погостил в доме, которого давно уже нет.

Привязывать тьялама вместе с язулинцами тоже хорошо. Чистые белые ленты на черных мокрых ветках, чистый снег. Альберт и Володя без шапок аккуратно расправляют ленточки, разглаживают.

Я представляю, как все эти язулинские места, вся окружающая тайга, которую Альберт населил для меня людьми, животными и сказочными существами, там и здесь сигналит маленькими белыми ленточками, отражая чьи-то надежды, просьбы, желания, отмечая чье-то присутствие.

Потом приводим с поляны коней, седлаем, болтаем.

Володе Карабашеву было четырнадцать лет, когда я приехал на кордон, он меня помнит. А я хорошо помню его отца, Илью Самсоновича, жившего на пастушьей стоянке на другом берегу Чулышмана. У них в семье было двенадцать детей. Однажды Илья Самсонович сгоряча, когда с вертолета выгружали привезенные для магазина продукты, купил в деревне мешок лаврового листа и привез жене на стоянку. Просто схватил мешок, как хватали все, сунул в сани и сказал, что деньги отдаст продавщице. А потом несколько раз заходил ко мне и достав из кармана рубахи пару листиков спрашивал: «Хорошо?». По-русски он почти не говорил. Я заверял, что хорошо, но мне не нужно, у меня пара пакетиков есть, и мне хватит. «Что за лист такой – даже овцы не едят», жаловался он Абаю.

Обратно мы ехали втроем под снегом и дождиком. Рукава у куртки стали тяжелыми, с носа падали капли. Через Чулышман переправились вброд у того места, где раньше был Солдатский мост. Альберт сказал, что его сожгли какие-то дураки: выкуривали норку, спрятавшуюся от собак между камней в основании моста. Какие именно дураки, он не сказал, он вообще старается не говорить о людях плохо.

– Утром коровы пошли к мосту, потом вернулись. Поехал смотреть – моста нет, одни угольки, – рассказал вкратце Володя, который так и работает на стоянке, где работал его отец.

Брод там плохой, с крупными камнями. Но вода не очень высокая была, мы перебрались нормально.

А потом поехали мимо заставы, как называют здесь заповедницкий кордон. Это и правда старая пограничная застава, использовавшаяся по назначению до 1944 года, пока Тува не вошла в состав СССР. Здесь размещались бойцы 28-го Ойротского Кавалерийского Пограничного отряда ОГПУ.

Офицерский дом с крестовой крышей, солдатская казарма, в которой было устроено несколько квартир для лесников, домик Абая. Конюшня, скотный двор, дизельная. Все это выстроено из крепких лиственничных бревен в начале тридцатых и запросто простоит еще столько же. Тогда же появился и деревянный Солдатский мост, исправно служивший людям почти восемьдесят лет.

Застава стоит в потрясающем по красоте месте под горой Бошту, рядом с которой чуть изворачивается на север Чулышман.

Раньше на огромное Язулинское лесничество было выделено восемь ставок лесников и ставка лесничего. Теперь на кордоне живет только один человек – Сергей Шевченко, еще оформлены лесниками два язулинца. Когда Сергей приехал сюда в 1994 году с Донбасса, где работал шахтером, ему было 22 года. Мы познакомились с ним вскоре после этого, когда вместе отправились на патрулирование на озеро Джулуколь, откуда берет свое начало Чулышман.

Хороший был поход, хотя нам и пришлось попоститься, дополнительная заброска продуктов на машине по Чуйскому тракту не состоялась. Во время нереста хариуса на Джулуколь частенько заезжают рыбаки из Тувы, а в этот раз помимо двух групп тувинцев нам удалось задержать даже управляющего делами правительства республики. Чиновник с парой десятков сетей, сорокалитровыми флягами для рыбы и надувной лодкой прилетел отдохнуть на одно из небольших заповедных озер возле Джулуколя.