Притяжение

– Вовсе нет, – поспешила возразить я.

– Боитесь, признайте это. Признайте немедленно, иначе я перестану вас уважать.

Я помолчала. Наверное, сейчас нет смысла врать.

– Да. Мне страшно.

– Вот. Это честно. А насчёт того, что я вам нравлюсь, – Катрин вздохнула. – Это отчасти моя вина. Видите ли, вампирское тело выделяет особые гормоны. Некоторые предназначены для отпугивания людей. Некоторые, наоборот, притягивают, притупляя инстинкт самосохранения. Вы почему-то воспринимаете только вторые. Это делает вас слепой, – Катрин издала нервный смешок. – За всё своё существование первый раз сталкиваюсь с подобным. Быть может, дело в том, что… – она замолчала.

– В чём? – осторожно спросила я.

– В том, что вы мне тоже симпатичны. Поэтому моё тело подаёт неверные сигналы.

Ага. Значит, мои чувства – всего лишь химическая реакция. Как и любые человеческие эмоции, если подумать. Катрин тоже испытывает влечение, но непохоже, что ей это нравится.

– И что делать?

– Сложно сказать. Сейчас я тоже нахожусь во власти эмоций и не контролирую собственный организм. Поэтому «отключить» ненужную привязанность, как по щелчку пальцев, не получится. Нужно время. Нам лучше не разговаривать хотя бы месяц. Если вы решите прекратить общение совсем, что логично, – я не буду в обиде. Если же нет… Впрочем, надеюсь, что вы сделаете правильный выбор.

– Хорошо.

– Месяц, – Катрин протянула руку, будто собираясь погладить меня по щеке. Я прикрыла веки, готовясь ощутить прикосновение замши к своей коже, и… ничего. Когда же я открыла глаза, Катрин рядом не было.

***

Катрин сдержала обещание – в институте мы не сталкивались. Это помогало сосредоточиться, а обдумать надо было много чего.

Да, умом я понимала, что мне нужно прекратить общение с Катрин. Оборвать все ниточки и держаться от неё подальше, для моего же блага. Что она, по сути, опасный монстр, существующий за счёт людей. Разум твердил одно, но вот чувства…

Без Катрин мне было физически плохо. Я почти не ела. Постоянно болела голова, прихватывало сердце, часто защемляло нервы в рёбрах. Недели две я слонялась по институту, как зомби. Учёба помогала хоть как-то отвлечься. Потом резко подскочила температура, и мне всё-таки пришлось взять больничный.

Дома я лежала в кровати целыми сутками, почти не вставая. Наташа, несмотря на нашу размолвку, ухаживала за мной. Она выгуливала Персика, не давала мне голодать и постоянно пыталась утешить, хоть это у неё плохо получалось.

Так продолжалось ещё неделю. В день перед выпиской я, как и всегда, лежала и смотрела в одну точку на стене. Наташа подошла, присела рядом, укрыла меня пледом.

– Хочешь кушать? – ласково спросила она.

– Нет.

– Надо немного поесть. Хоть пару ложек супа.

Я только сжала губы. Сестра вздохнула.

– Что ты решила насчёт Катрин?

Имя вампирши вызвало приступ режущей боли в сердце. Я схватилась за грудь, пытаясь отдышаться. Когда чуть отпустило, всё же смогла ответить:

– Наверное будет лучше не общаться с ней.

– Молодец, – проворковала Наташа. – Мудрый выбор.

– Но это же больно! – я всхлипнула.

– Понимаю, зайка. Я понимаю.

Снова резкий укол. Таша посмотрела на меня и вздохнула:

– Опять сердце прихватило?

– Угу.

Сестра помолчала и неожиданно произнесла:

– Синдром такоцубо.

– Что? – не поняла я.

– Синдром такоцубо, также известный как синдром разбитого сердца. Если теряешь часть души, начинает сдавать и тело. Не знала, что у тебя так далеко всё зашло, – Наташа кивнула, будто решаясь на что-то. – Слушай, я не доверяю Катрин. Да, до недавнего момента мы и не подозревали о существовании вампиров, но абсолютно ясно одно – это опасные существа. Мне хочется уберечь тебя от общения с ней. Только вот получается, что так я делаю ещё хуже.

– Она нужна мне, – я всё-таки расплакалась.

– Знаю, – Таша вздохнула. – Просто… будь осторожна, хорошо?

Некоторое время она молча поглаживала меня по спине, потом спросила:

– Может, всё-таки немного супа?

– Хорошо, – я села, вытерла слёзы.

Наташа взяла с тумбочки тарелку, набрала в ложку суп:

– За маму, за папу.

– Мне не пять лет! – я улыбнулась, пытаясь отобрать тарелку.

– А для меня ты всегда будешь маленькой. Ты моя младшая сестрёнка. Я люблю тебя и приму твой выбор, каким бы он ни был. Обещаю.

Я вздохнула. Для начала мне самой нужно сделать этот выбор, и в любом случае он будет нелёгким.

***

Ночью мне приснился странный сон. Тёмный двор, освещённый всего одним фонарём. Вокруг ни души. Я будто смотрела на всё это откуда-то сверху. Помню ощущение изнуряющей жажды. Мне ещё никогда так сильно не хотелось пить, горло словно горело изнутри.

Катрин стояла, прислонясь спиной к стене, и нервно курила одну сигарету за другой. Не знаю, сколько так продолжалось, но наконец послышались чьи-то шаги. Киллерман выпрямилась и замерла, будто кошка, учуявшая мышь. Когда у входа во двор показалась тёмная фигура, Катрин вздохнула, отбросила сигарету и запела:

– Пловца на лодочке малой дикой тоской полонит; забывая подводные скалы, он только наверх глядит.

Фигура на секунду остановилась, а потом медленно двинулась к Катрин.