Притяжение Андроникова

В следующий раз я увидел и познакомился с Андрониковым в 1947 году в «Огоньке» – шла первая публикация «Загадки Н. Ф. И.». Редакция прекращала работу, когда в коридоре появлялся Ираклий Луарсабович, все слушали его рассказы. Один из них он рассказал, вернувшись из Боткинской больницы, где познакомился с Остужевым. Позднее этот рассказ был известен под названием «Горло Шаляпина».

Ну, а потом, в 1958 году, мне пришлось, лучше сказать – посчастливилось, принять определенное участие в создании на Ленфильме первого произведения Андроникова, зафиксированного для телевидения на кинопленку, – телефильма «Загадка Н. Ф. И.».

Сейчас, когда я рассказываю студентам университета основные моменты истории телевидения, естественно, «Загадка Н. Ф. И.» занимает важное место, поскольку, как я полагаю, именно в этом фильме все впоследствии развитые положения телевидения вообще и телевизионного кинематографа в частности были впервые воплощены.

Сейчас не могу вспомнить, по какой причине я не с самого начала участвовал в этом деле. Вероятно, потому, что близкий мой друг Андрей Донатов был куратором этого фильма, занимался им все время. Во всяком случае я не помню его начала. Помню только, что ко мне пришел Донатов и сказал, что мне придется поехать в Ленинград – там большой скандал между Андрониковым и Майей Рошаль, режиссером этого фильма. Что-то они не могут там сладить.

Майя Рошаль – дочь замечательных кинематографистов Григория Львовича Рошаля и Веры Павловны Строевой. И вот я выехал в Ленинград разбирать некий конфликт, о котором ничего не знал. И одновременно мне было нужно принять фильм режиссера Шределя по рассказу Ю. Нагибина «Ночной гость». В этом фильме главную роль играл Иннокентий Смоктуновский, тогда никому неизвестный. Он снялся в кино всего лишь один раз в небольшой роли в фильме по роману Виктора Некрасова «В окопах Сталинграда»…

Перед тем как поехать на студию, я встретился с Ираклием Луарсабовичем и Вивианой Абелевной. Они рассказали мне, что Майя Рошаль совершенно терроризирует Андроникова – заставляет сбрить волосы, чтобы лоб стал больше, хочет гримировать его под персонажей рассказа. Мы приехали на Ленфильм. Как оказалось, одним поездом с нами из Москвы приехала Вера Павловна Строева, и сейчас Майя показывает ей фильм. Чтобы не терять времени, пошли в другой зал и стали смотреть «Ночного гостя». Там по сюжету герой читает стихи. Ираклий ко мне наклонился.

– Как фамилия этого молодого человека?

– Смоктуновский. А что?

Он говорит:

– Я ручаюсь, что в Советском Союзе нет никого, кто читал бы стихи так, как он. Ведь он совсем мальчик! Где он научился?!

Через много лет, уже после «Гамлета», я услышал от Смоктуновского, по-моему, вполне совпадающие с позицией Ираклия Луарсабовича слова: «Стихи надо читать как прозу, а поэзия сама за себя постоит». Я это рассказал не только потому, что к слову пришлось, но потому, что случай этот как нельзя лучше показывает, насколько чуток был Ираклий Луарсабович к таланту, как по нескольким словам смог, может быть, раньше всех увидеть в Смоктуновском великого артиста. А ведь произошло это в тот момент, когда Андроников был в крайней тревоге, в напряженности перед большим, серьезным разговором: решалась судьба первого его фильма…

Но скандала с «Загадкой Н. Ф. И.» не произошло. Когда мы вышли из зала, Майя Рошаль заявила, что складывает оружие. Вера Павловна Строева посмотрела, что там наснимала ее дочь, и просто приказала ей отказаться от картины, что та безропотно и сделала. Режиссером был назначен Шапиро, который снял это замечательное, эпохальное произведение.

Я позволю себе утверждать, что съемки Андроникова в черно-белых фильмах точнее, ближе его личности, чем то, что снималось уже в цвете. Я понимаю, что не все со мной согласятся, но, по-моему, это так, если исключить «Воспоминания в Большом зале». В черно-белых фильмах нет ухищрений, нет попыток эстетизации кадра. Позволю себе высказать совсем крамольную мысль – там нет операторского мастерства, но там есть великий рассказчик и актер. Фильмы «второй половины» творчества Андроникова эстетичнее, кинематографичнее, а здесь все держится на Ираклии Луарсабовиче. Заслуга Шапиро, а потом и Кольцатого, прежде всего определяется тем, что они полностью пошли за Андрониковым. Они пафос и цель своего творчества видели в том, чтобы зафиксировать Андроникова таким, каков он есть, ничего не пытаясь ему прибавить. И мне кажется, что в решении этой задачи они достигли очень большого успеха.