Притяжение (ЛП)

— Мой брак не пуля. Это не моя смерть. Это моя жизнь.

— Ты совершаешь огромную ошибку, — прошептала я, и слезы заструились по моим щекам.

Она кивнула.

— Возможно. Но это будет моя ошибка. Так же, как Грэм — твоя. — Она вздрогнула и обхватила себя руками, словно оказалась во власти холода. — Знаешь, я не хотела тебе рассказывать, но… теперь рада, что ты все узнала. Срок моего договора об аренде квартиры скоро истекает, так что тебе придется подыскать себе жилье. Послушай… если ты не против, давай все же прогуляемся, чтобы проветрить голову.

— Знаешь что, Мари? — Я поморщилась и покачала головой. — Я, пожалуй, откажусь.

Самое сложное в жизни — это видеть любимого человека, делающего шаг прямиком в пекло, а ты не можешь ничего сделать и только смотришь, как он сгорает.

* * *

— Ты останешься у нас, — сказал Грэм, когда мы общались с ним по видеосвязи. Он звонил из своего номера отеля в Нью-Йорке.

— Нет, не говори глупостей. Я что-нибудь придумаю. Через два дня ты вернешься, и я займусь поиском квартиры.

— А пока не найдешь, будешь жить у нас. Никаких «если» или «но». Все в порядке. В моем доме достаточно места. Тем не менее, мне жаль, что так вышло с Мари.

Я вздрогнула, вспомнив обо всем… о том, что она возвращается к Паркеру.

— Я просто не понимаю. Как она может вот так взять и простить его?

— Одиночество — самый большой обманщик, — сказал Грэм, присаживаясь на край кровати. — Большую часть времени оно отравляет человека смертельным ядом и внушает мысль о том, что даже с чертом будет лучше, чем жить одному. Почему-то принято считать, что раз человек одинок, значит, он недостаточно хорош. Поэтому яд одиночества, проникший в человека, заставляет любое проявление внимания принимать за любовь. Ложная любовь, основанная на одиночестве, в итоге приводит к жестокому разочарованию — уж я-то знаю. Я был одинок всю свою жизнь.

— Ужасно то, что ты сейчас сделал. — Я вздохнула. — Ужасно, что ты сейчас просто взял и превратил мое раздражение на сестру в желание пойти и обнять ее.

Он усмехнулся.

— Прости. Я могу как-нибудь обозвать ее, если ты… — Его взгляд застыл на экране телефона. В прищуренных глазах Грэма я сразу же заметила тревогу.

— Люсиль, я перезвоню тебе чуть позже.

— Все в порядке?

Не ответив мне, Грэм завершил звонок.

Глава 20

Грэм

Я мастерски писал романы. Я знал, как создать по-настоящему классную историю. Хороший роман — это не просто набор слов. В хорошем романе каждое предложение наполнено смыслом, каждое слово играет роль в развитии сюжетной линии. В хорошем романе всегда есть предпосылки к поворотам сюжета и намеки на дальнейший путь его развития. Если читатель внимательный, он всегда заметит эти предупреждающие знаки. Внимательный читатель в каждом слове прочувствует вылитую на страницы душу и в конце прочтения останется доволен. Хороший роман всегда имеет структуру.

Но жизнь — это не роман. Реальная жизнь — это хаотичный набор слов, которые иногда складываются во фразу, а иногда — нет. Реальная жизнь — это множество эмоций, зачастую бессмысленных. Реальная жизнь — это первый черновик романа, карандашный набросок с исправленными словами и зачеркнутыми предложениями. В них нет красоты и гармонии. Они появляются без предупреждения, рождаются в муках. И когда реальная жизнь решает, что по сюжету тебя пора немножечко взбодрить, то происходит нечто, после чего ты лишаешься способности дышать и остаешься с истекающим кровью сердцем на съедение волкам.

* * *

Это было сообщение от Карлы.

Она пыталась дозвониться до меня, но я перенаправил ее звонок на голосовую почту. Я смотрел на Тэлон.

Она оставила голосовое сообщение, но я не прослушал его. Я смотрел в глаза Люсиль.

И тогда она прислала текстовое сообщение, прочтя которое я едва не умер.

Папа в больнице. У него инфаркт. Пожалуйста, возвращайся.

* * *

Ближайшим рейсом я вылетел домой. Из-за нервного напряжения я всю дорогу держал кулаки сжатыми и боялся дышать полной грудью. Когда самолет совершил посадку, я прыгнул в первое попавшееся такси и помчался в больницу. Вбегая в приемное отделение, я почувствовал, что вся грудь словно бы горит изнутри. Ощутив это жжение, я задрожал всем телом и попытался избавиться от переполнявших меня эмоций.

С ним все хорошо.

С ним должно быть все хорошо.

Если профессор Оливер не выкарабкается, я этого не переживу. Если вдруг почему-то его больше не будет рядом со мной, я не переживу. Добежав до отделения, я сразу увидел Мэри и Карлу. А затем Люсиль и спящую на ее коленях Тэлон. Как давно она здесь? Откуда она вообще узнала? Я не говорил, что возвращаюсь. Каждый раз, пытаясь сказать ей об этом в сообщении, я в итоге удалял текст. Если бы я сказал, что у профессора Оливера случился инфаркт, этот факт стал бы реальностью. И я точно умер бы по дороге домой.

Это не может быть реальностью.

Он не может умереть.

Тэлон даже не вспомнит его.

А она обязана запомнить лучшего в мире человека.

Она должна знать моего отца.

— Откуда ты узнала? — сказал я и нежно поцеловал Тэлон в лобик.