Притворись, что любишь (СИ)

— Потому что я не могу, как ты выразился, заниматься любовью с насильником. Ты сам все испортил, Влад. Я вовсе не уверена, что смогу когда-нибудь простить тебе то, как ты поступил со мной во время знакомства. А уж забыть… — не договорила.

— Мне жаль, Эмм, — меньше всего ожидала услышать подобное признание. — Не то, что я тебя взял. То, как это сделал. Хотел бы все изменить, но не могу, — усмехнулся. — Но ты должна понять, что я с тобой никогда не поступлю бесчестно, — тут усмехнулась я. Горестно так. Ну, да, конечно… — Не надо, девочка моя. Просто послушай. Я никогда не стану к чему-то принуждать тебя ментально. Ты моя пара. А это много значит для меня, нравится мне или нет.

— То есть ты хочешь сказать, что я буду превращаться в сексуальную маньячку каждый месяц? — не сказать, чтобы такая перспектива приводила меня в полный ужас, потому что ночь была невероятная. Чудесная. Сказочная. Я даже отдаленно не представляла, что можно получить столько удовольствия за столь короткое время. Но и в полный восторг меня подобное положение дел не приводило. Я не хотела, чтобы на меня воздействовали. Хотела свой выбор делать сама.

— Нет. Полная Луна, безусловно, будет влиять. Но в следующий раз такого безумия не будет, а жаль, — Владислав вздохнул. Горестно так вздохнул. — Но я сделаю все для того, чтобы полнолуние тебе не требовалось, малютка, чтобы повторить вчерашние подвиги, — торжественно пообещал он мне с каким-то безумным предвкушением в глазах. Маниакальным предвкушением. Мне стало страшно. А еще интересно. Поймала себя на мысли, что я, кажется, смирилась. Или начала смиряться с тем, что Владислав Крамов из моей жизни никуда не денется.

— Влад, ты можешь рассказать про свою ненависть к матери? Вчера ты так и не закончил свой рассказ.

— Знаешь, — задумчиво протянул он, — а ненависти больше нет.

— Как это? — два дня назад он явился в наш дом, чтобы убить мачеху. Сейчас же заявляет: «Нет ненависти». А что есть?

— А вот так. Мы вчера сидели за столом, я смотрел на нее и думал. Сейчас мне просто ее жаль.

— Жаль? — не удивлюсь, что Крамов снова назовет меня недалекой. Я снова начала повторять за ним. Переспрашивать. Но ничего удивительно в этом нет. Все, что он говорил, просто не желало укладываться у меня в голове.

— Да, Эмм, — он осуждающе посмотрел на меня. И что ему не понравилось? — Эта твоя привычка переспрашивать ужасно раздражает. Избавляйся, милая.

Удивилась. Сильно удивилась. Крамов сделал замечание. Крамов не оскорбил. Неужели до мужчины дошел смысл нашего вчерашнего общения? Неужели до него хоть что-то дошло? Я поверить боялась в собственное предположение.

Кивнула.

— Так расскажешь про мать? — напомнила ему, с чего начали.

— Сейчас, детка? — он с сомнением посмотрел на часы. Я сделала тоже. Ого, начало первого. Недурно поспали.

— Сейчас, — мне отчего-то было важно узнать именно сейчас основы этой истории. Может, потому что меня ждала встреча с родными. А выходить из комнаты мне не слишком хотелось. Было несколько стыдно. И неудобно.

— На чем я остановился? — собиралась напомнить ему, но Влад продолжил. Казалось, просто спрашивал сам у себя. — Кажется, я тебе запретил общаться с сестрой, — кивнула. Только я не слишком поняла, что с его сестрой не так. Молодая? Да. Глупая? Да. Так все в нашем возрасте не слишком умны. Мудрость приходит с годами. Себя вот тоже не слишком умной считала, скорее рассудительной. — Я уже упоминал, что у моего отца были довольно строгие взгляды на воспитание. Не уверен, что буду так воспитывать сына, даже если мне повезет и ты родишь мне альфу. Хотя, о чем я? — Крамов усмехнулся. — Будешь рожать, пока не повезет.

Я представила себя в окружении кучу орущих младенцев и вздрогнула. Не то, чтобы я не любила детей. Но сейчас определенно не была готова к их рождению и воспитанию. Мне хотелось несколько другой жизни в ближайшие лет пять. И точно не кучи детей. Максимум двух.

— У тебя такое лицо, малютка, — оборотень откровенно заржал.

Стало так горько… так обидно.

— Эмма, я пошутил, — мужчина почти тотчас изменился в лице.

Но кто сказал, что я собиралась плакать? Отлично помнила пощечину. Все, что угодно, только не слезы. А злость — мой лучший друг. Схватила подушку, на которой спала и замахнулась на Владислава.

— Эмма, не смей! — оборотень не успел договорить фразу, когда постельное орудие опустилось на его дурную голову. Сразу почувствовала себя значительно легче, пока…

Пока на мою голову не опустилась соседняя подушка.

— Вла-ад! — заскулила я. Упрек. Восклицание. Непонимание.

Не ожидала того, что меня ударят. Несильно, но ощутимо. Но главным шоком было то, что вся оказалась в перьях. Это как?

— Эм-ма! — скопировав мой тон, ответил оборотень.

Чуть придя в себя, отобрала подушку у Влада, который ничуть не сопротивлялся, и обнаружила аккуратный разрез по диагонали. Теперь понятно, откуда перья. Но когда успел мерзавец?!

Все мои действия по осмотрю постельного инвентаря сопровождались веселым смехом. Эта скотина еще и издевалась. Он собирал высыпавшиеся перья и устраивал мне своеобразный перьевой дождь.