Притворись моей дочкой!

Было так хорошо, когда мы целовались на пустынной набережной, я была полностью погружена в момент нашего единения, и не хотелось, чтобы это когда-нибудь прекращалось. Но у меня в жизни ничто хорошее не длится долго. В душе стала непонятно откуда зарождаться тревога. Сначала я подумала, что это включилась моя мнительность, и я просто себя накручиваю. Но уже через полчаса случайно обернувшись во время прогулки, я наткнулась на те же пронзительные черные глаза.

Внутри будто что-то оборвалось. Что этот человек делает здесь? Неужели он следит за мной? Но с какой целью?

Глеб почувствовал мою нервозность и стал снова мучать расспросами. Но что я могу ему рассказать? Что мне кажется, что меня кто-то преследует? Это уже диагноз, если что. И я попросила поехать домой.

Долго не могла уснуть. Всё пыталась понять: что может быть нужно от меня незнакомому человеку? И, уснув, всё равно не смогла избавиться от беспокойства. Мне снилась мама. Обычно, когда я вижу её во снах, она всегда жалеет меня. Каким-то необъяснимым образом эти сны предшествуют сильным ударам судьбы по моей скромной жизни. Впервые после смерти мамы, я увидела её во сне в пятом классе. Я тогда уже полгода жила в детском доме, и никак не могла завести друзей. На следующий день меня избили мои одноклассники так, что я попала в больницу. Во второй раз я видела маму перед тем, как ушел Дима, оставив меня в съемной коммуналке с девятимесячной Дианкой на руках. Всякий раз она утешала меня, говорила слова поддержки и уверяла, что она всегда со мной. Когда случалось горе, эти слова словно вытаскивали меня из ямы, не давали опустить рук и скатиться на дно…

И вот я снова вижу во сне маму. Она улыбается. Словно играет со мной в догонялки, как в детстве. Я пытаюсь коснуться её, но она ускользает. Во моём сне я возраста своей дочери, плачу и прошу её не уходить, прошу взять на руки, защитить. Но мама ничего не говорит, а только улыбается. Я снова бегу за ней, уже не разбирая дороги, и вот она скрывается за дверьми какого красивого дома. Из окон этого особняка словно из прожекторов льётся свет. Я щурюсь, пытаясь увидеть в окне маму, но внезапно двери открываются и в проёме, залитом светом, появляется фигура. Я не могу видеть лица, но точно понимаю, что это мужчина, и что он не враг. Его появление заставляет меня успокоиться. На каком-то интуитивном уровне я понимаю, что ему можно верить. А еще я понимаю, что его ко мне посылает мама для моей защиты.

Просыпаюсь от звона будильника Глеба.

Что может значить этот сон? Неужели меня снова ждёт какое-то потрясение? От этих мыслей снова вспоминается страшный незнакомец, и какое-то леденящее предчувствие шевелит волосы на затылке. Может стоит рассказать обо всём Глебу?

Но ответ на мой вопрос приходит практически сразу. У Глеба обнаружилась ветрянка. Ему и так непросто сейчас, к чему загружать еще и надуманными проблемами…

— Я позвонил Татьяне, она всё решит с поставщиками, — говорит Глеб, когда я, переодевшись, собираюсь отправиться в ресторан. — От тебя требуется только забрать пакет с документами на подпись и привезти мне. Николь, может ты всё-таки на такси? К чему эти подвиги в общественном транспорте?

— Глеб, не выдумывай, — отрицательно машу головой. — Я всю жизнь ездила на маршрутках и автобусах и до сих пор жива, — кружусь, демонстрируя, что действительно неплохо сохранилась.

— Ладно, — вынужденно соглашается Глеб. — Но всё-таки позвони, когда приедешь в «ЛяФам».

Я спешно целую его в губы и убегаю. По дорогу захожу в аптеку, чтобы купить зеленку и антигистаминные. Пишут, что они помогают снизить воспаление, а состояние Глеба крайне плачевное — всё лицо и голова практически сплошь покрыты волдырями.

В ресторане Татьяна отдала мне пакет с документами, но при этом не задала ни единого вопроса, только взглянула на меня оценивающе. Интересно, она так и продолжает верить в легенду о том, что я дочь владельца? Вряд ли. Татьяна умная женщина и скорее всего сразу же поняла, что к чему. Только теперь она удивляется, что именно я по каким-то причинам приехала по поручению Глеба. Видимо и о наших отношениях она тоже подозревает.

Ну и ладно. Почему-то мне не хочется думать еще и об этом, а по сему я отправляюсь прямиком домой.

По дороге у меня звонит телефон. Смотрю на дисплей и не могу скрыть своего удивления: «Тётя Зина». После нашего расставания я даже представить себе не могу, о чём нам с ней разговаривать. Ну разве только у неё снова ко мне какие-то претензии по квартире. Ну уж нет, я не собираюсь приходить и делать ей ремонт за просто так. Она выставила меня с ребенком на улицу, и я ничего не хочу о ней знать.

Я выключаю звук, не собираясь отвечать. Но звонок повторяется.

Ладно. Придётся ответить и показать раз и навсегда, что не намерена больше плясать под её дудку.