Притворись моей кицунэ

Встать рано утром девушкам не удалось, сказалась долгая бессонная ночь накануне. Лина и вовсе сомкнула глаза лишь к рассвету, вздрагивая от каждого шороха. В своих спутанных снах она видела то брошенную невесту, то гейшу поглощающую еду своим затылком, то бредущую по дороге женщину, за которой бежала старуха с розгами. Другим разочарованием этого утра стало то, что одежда девушки оказалась заметно порванной и потеряла пристойный вид. Если прийти так в деревню, ее примут за попрошайку, и станут следить за каждым ее шагом, а лишнее внимание девушкам ни к чему.

— Придется сначала найти тебе одежду. — жуя холодное мясо птицы, сказала Мицуко.

— Может быть, мы могли бы на пару дней вернуться в лисью деревню? — слова лисицы оставили в душе Лины зерно сомнения в безопасности Чинхо, или это была ревность?

— Соскучилась по-своему ронину? — тут же ухмыльнулась Мицуко. — Мы не можем вернуться, не выполнив задание. Это будет неуважением к госпоже анэ Кихимэ.

— Но что же мы будем делать? Денег на одежду у нас нет.

— Украдем. — равнодушно пожала плечами лисица.

— Неужели нет другого выхода?

— Есть, мы можем найти шелкопрядов и начать собирать нити, если ты умеешь ткать шелк. Но, боюсь, тогда нас не будет в деревне слишком долго.

— Я не умею ткать шелк.

— Тогда другого выхода нет. Я учу тебя быть кицунэ и уметь самой заботиться о себе, а ты опять не довольна.

— Я не думаю, что Чинхо одобрил бы воровство одежды.

— И что бы сделал твой обожаемый ронин?

— Он заплатил бы за одежду.

— А если у него нет денег?

— Он заработал бы их.

— А можешь ли ты заработать деньги, если стоит лишь приподнять край своей шляпы, как в тебе узнают сбежавшую наложницу? Я думаю, тебя с радостью приютили бы в борделе, но сомневаюсь, что такой заработок тебе по душе.

Лина вместо ответа покачала головой.

— Жизнь кицунэ проходит в тенях, когда улицу освещает подрагивающий свет от фонариков, когда силуэты становятся размытыми, а глаза не верят тому, что видят. Мы приходим после заката и уходим за долго до рассвета. Лишь лай собак оповещает о нашем визите. Женщины бояться и проклинают нас, мужчины в тайне надеятся на встречу, но и для тех и других мы всегда остаемся загадкой, а наши небольшие шалости обсуждают потом годами. Ты не должна стыдиться своей природы. Мы возьмем только самое необходимое в богатом доме. Это никому не причинит вреда. Пусть не терзает тебя совесть.

— Хорошо, сделаем по-твоему.

Весь день девушки провели в лесу, разыскивая подходящие ворота тори. В лучах заката, они вошли под тень красной арки и оказались в уже хорошо знакомом Лине коридоре. Однажды Лина спросила, как Мицуко определяет, когда нужно покидать красный коридор, лисицы ответвила, что по запаху, горы, море, лес, близость полей, все это легко считывается тонким лисьим обонянием. Сейчас, когда они вышли, отчетливый запах моря коснулся и носа Лины, на улочках большого рыбацкого поселения уже зажгли фонарики. На ближайшем дворе залаяла собака, безошибочно угадывая тонкий мускатный запах лисицы. Мицуко досадливо поморщилась.

— Всегда чувствуют. Хорошо никто не догадывается. — шепнула девушка.

Найти двор без собаки с развешенными на сушку вещами оказалось не так просто, сегодня у хозяек были другие заботы, помимо стирки. Но Мицуко не отчаивалась, она петляла по улочкам, стараясь держаться подветренной стороны, чтобы не взбесить всех собак в округе. Наконец, раздвинув соломенный забор, лисица увидела развешенную на веревке одежду.

— Жди меня здесь. — шепнула лисица и ловко взобралась по стволу рядом стоящего дерева, скользнула по широкой ветке и спрыгнула во дворе большого дома.

Лина, затаив дыхание, стала прислушиваться, ее губы сами по себе растягивались в шкодливую улыбку, было такое чувство, будто она с сестрами задумала какую-то шалость, от которой и весело и страшно одновременно. Если поймают будет очень стыдно и последует наказание, но если все пройдет хорошо…

— Эй ты! Воришка! Куда собралась! — раздался громкий крик среди ночной тишины.

Лина вздрогнула от неожиданности и попыталась разглядеть, что происходит во дворе.

— Стой! Кому говорю! — пожилая женщина, судя по одежде служанка, бежала размахивая метлой.

Мицуко бросилась к ветке, но та оказалась слишком высоко, чтобы допрыгнуть, а какой-либо опоры не было, лисица заметалась по двору с перекинутым на плече одеянием.

— Бросай кимоно, негодница, а то хуже будет!

Замахнувшись метлой, женщина зацепила веревку, оборвала ее и запуталась в накрутившейся на нее одежде. Тем временем Мицуко перевернула какую-то бадью, заскочила на нее и прыгнула на столбик от забора, ловко поймала баланс, махнула рукой крикливой женщине и скрылась прочь.

— Пусть о́ни кусают тебе пятки при каждом шаге, а сворованная одежда прирастет к коже! — ругалась женщина, пока девушки, сдерживая смех, неслись прочь в сторону леса.

У Лины нещадно кололо в боку, когда Мицуко решила, что они убежали достаточно далеко. Упав на траву, девушки, наконец, дали волю своему смеху.