Притворная дама его величества (СИ)

Одернув юбку, я сделала вид, что собираюсь уходить. Служанка выжидала, пока я выйду. Стон — уже не стон, а вскрик — раздался громко и отчаянно, так что какая-то дама, неосторожно заглянувшая в туалет в этот момент, пулей вылетела оттуда. 

— Ваша милость! — окликнула меня служанка. — Вашу милость ждут. 

— Да иди ты к черту, — сквозь зубы проговорила я, потому что внезапно сообразила, что происходит. — Хотя нет, стой, ты мне нужна.

Глава двенадцатая

Бедняжка графиня уже полулежала. Нашла, конечно, время и место, подумала я. А мне не помешало бы чуть больше знаний, чем пара сезонов «Доктора Хауса», «Хорошего доктора» и «Зовите акушерку»…

— Ну-ка, посмотри на меня, — велела я, склонившись над девушкой. Женщиной, наверное, судя по ее состоянию. Каналья! К черту условности. — Вот так, умница. Как тебя зовут?

— Жозефина, — еле слышно пробормотала она. Взгляд ее был расфокусирован, губы искусаны до крови. — Пожалуйста, уйдите…

— Ага, уже, — пообещала я и нахмурилась. И еще бы пара практических занятий мне не помешала, но чего уж там. — Давно это у тебя? Сколько часов?

— Давно… — простонала Жозефина и вдруг крикнула: — Проваливай! Убирайся отсюда! Вон! Вон пошла!

— Так. — Меня было таким не пронять. Ей больно и страшно, и меня она первый раз в жизни видит, если вообще различает чьи-то лица от боли. — Ты понимаешь, что с тобой происходит?

— Да, у меня двое детей, — захныкала Жозефина. — Кто тебя прислал, ты кто вообще?

— Ма… Адриана, — тут же поправилась я и повернулась к служанке: — Быстро найди врача. Ну не знаю, акушерку. — О, черт, я бы еще сказала «неонатолога». — Повитуху. Быстро! Где хочешь! Пошла!

Из всех встреченных мной тут служанок эта взяла первое место за тупость. Впрочем, я, возможно, уже судила с позиции госпожи, давно ли так же орали на бедняжку Маризу. Но некогда было разводить политесы, и я буквально пихнула девицу к выходу, развернув за плечи. 

— Пошла! Там Пьер стоит, пусть тоже ищет врача. Иначе все расскажу герцогине!

Не дожидаясь, пока служанка выйдет, я повернулась к Жозефине и… мне нужна вода. Чистая, теплая. Мне нужны чистые ткани. На Руси рожали в бане, но то Русь, а тут что проходная комната, что общественный туалет.

— Почему ты здесь? Не бойся, скажи мне. Я никому тебя не выдам и здесь кроме нас никого нет.

— Больно, — вместо ответа простонала Жозефина. — Никогда так больно не было.

— Большой у тебя срок? — На мое счастье, она уже дважды стала матерью и должна была понимать, о чем я ее спрашиваю.

— Месяцев семь, — Жозефина прикрыла глаза. — Очень больно. 

— Знаю, знаю, — покивала я, всматриваясь в слишком, на мой взгляд, худенькую для такого срока фигурку. Корсет! Черт, она затянута в корсет! Значит, она все же рожает, это не внематочная беременность и не выкидыш! — Так, постой, я сейчас постараюсь тебя выпутать из этого дерьма…

Жозефина не сразу поняла, что я от нее хочу: повернуться хотя бы на бок, чтобы я могла расшнуровать корсет. Когда я уже начала распутывать шнуры, кто-то вошел, и я гаркнула:

— Иди сюда ко мне! Быстро!

Я даже не посмотрела, на кого я так рявкнула. Оказалось, весьма солидная дама, ну ничего, переживет.

— Так, помогай мне расшнуровать это все. Давай, что стоишь?

— Да ты знаешь, кто я?

Ой, подумала я, и если бы руки не были заняты, хлопнула бы себя с размаху по лбу. Она считает, что я эту фразу ни разу в жизни не слышала?

— Да мне плевать, — поведала я. — Помоги мне, или я макну тебя расфуфыренной башкой прямо в лунку.

Что будет, когда я выйду за пределы сортира, я в этот момент старалась не думать. Может, это сама королева, а я пригрозила ей вывалять причесон в дерьме. Но я испугалась — это действительно страшно, когда перед тобой лежит человек, женщина, и ей очень плохо, и что самое ужасное — это «плохо» может оказаться фатальным даже в лучшей клинике современного мира… То, чего я боялась, а эта дурочка, видимо, нет. Куда ей, впрочем, было деваться? 

Кое-как мы вместе с остолбеневшей от моей наглости дамой сняли с Жозефины корсет. Боже мой! Да, живот у нее и в самом деле был немаленький. Какого черта она скрывала беременность? Зачем прячется в туалете?

— У тебя воды давно отошли? — задала я глупый вопрос. Платье казалось сухим.

Жозефина кивнула.

— Я… давно… давно должна была… помоги, пожалуйста. Больно. Мне очень больно.

Ей было уже все безразлично. А я вспоминала все, чему меня научили три медицинских процедурала. Раскрытие на сколько-то там пальцев. Слабая родовая деятельность или ее отсутствие. Отслоение плаценты, предлежание, гипоксия… Столько умных слов, что мне со всем этим делать, но мне-то ладно, знает ли врач, что это такое?

Если никто не придет, все будет плохо. Очень и очень плохо. Но то, что она уже рожала, упрощает задачу.

— Так… скажи мне, все идет так как раньше? Схватки, потуги? 

А врача, когда он явится, я после того, как он все сделает, тоже куда-нибудь макну головой.

— Нет… нет. Очень больно.

Да, с ней каши не сваришь, разочарованно подумала я. Потом посмотрела на расфуфыренную даму.