Приусадебное убийство

— Какая-то у нас получается нерешаемая задачка.

— Пока не решаемая.

— Что же мы будем делать?

— Мечтать, — улыбнулась Мирослава.

— Что?! — изумился Морис.

— Мечтать о том, что Торнавский придет в себя.

— Но…

— И работать, конечно, тоже.

В дверь нетерпеливо постучали.

— Да-да, — дружно откликнулись детективы.

В комнату влетела Саша.

— Олег Павлович пришел в себя! — радостно закричала она прямо с порога и вдруг кинулась Мирославе на грудь и разрыдалась.

— Тише, тише, — проговорила та, осторожно поглаживая девушку.

Саша подняла заплаканные глаза.

— Вы думаете, Костю теперь отпустят?

— Непременно.

— И мы узнаем, какая гадина все это сотворила?

— Скоро, Саша, мы все узнаем.

Лесневская стала вытирать глаза тыльной стороной руки. Морис протянул ей носовой платок, и она с благодарностью приняла его.

— Саша, кто вам сказал об Олеге Павловиче? Доктор?

Лесневская неопределенно кивнула. Мирослава вздохнула, подозревая, что Сашу информировала одна из медсестер, которой та сунула немало денег.

— Саша, вы кому-нибудь еще говорили, что Торнавский пришел в себя?

— Нет.

— Вот и умница. И пока никому ни слова, вы меня поняли?

— Но почему? Все же обрадуются!

— Преступник не испытает радости и, вполне возможно, захочет еще что-то предпринять.

— Что? — искренне испугалась Саша.

— Не знаю. Но ясно, что ничего хорошего. Поэтому держите язык за зубами.

— Да, поняла. Я буду молчать.

Лесневская ушла, озадаченная и испуганная одновременно.

— Как видишь, — проговорила Волгина, — мечты сбываются.

— Наверное, вы умеете правильно мечтать…

Мирослава опустилась на диван, достала сотовый.

— Кому хотите звонить?

— Ужгородцеву, вестимо.

Следователь взял трубку сразу, и у Мориса возникло подозрение, что Мирослава работает тайным генералом в следственном комитете: она так сердито отчитывала Ужгородцева за то, что полиция не сумела предотвратить утечку информации, что было непонятно, почему тот не посылает ее ни по одному из известных матерных адресов.

— Ну что? — спросил Морис, когда Мирослава закончила разговор, гораздо больше похожий на начальственный разнос.

— Поблагодарил и обещал разобраться.

— Надо же! — невольно вырвалось у Миндаугаса.

— Самое главное, что Торнавский пришел в себя.

— Но вряд ли к нему кого-то пустят.

— Я думаю, что сегодня-завтра добьюсь от Ужгородцева разрешения.

— После той взбучки, что вы устроили ему по телефону? — с сомнением проговорил Морис.

— Он далеко не дурак и все прекрасно понимает.

Морис подумал, что он явно понимает меньше, чем Ужгородцев.

Глава 19

Мирослава оказалась права. Ужгородцев действительно оказался человеком неглупым и не злопамятным. Он оценил готовность детективов сотрудничать с полицией и просто по-человечески интуитивно поверил в искренность Мирославы и в ее желание помочь не только своему клиенту, но и следствию. Недаром она сама когда-то работала следователем.

Два дня спустя следователь позвонил Волгиной и в своей обычной сухой манере объявил, что она может посетить Торнавского в больнице. Там Мирославу без разговоров пропустили в палату и оставили наедине с больным. Поздоровавшись и вручив Торнавскому цветы и фрукты, Мирослава присела на стул:

— Вы, конечно, догадываетесь, что я пришла не просто так.

Он кивнул.

— Косте предъявили обвинения?

— Нет, пока задержали по подозрению.

— О господи!

— Что произошло между вами и Константином в тот вечер?

— Мы немного поссорились.

Мирослава чувствовала, что говорить на эту тему Торнавский не хочет.

— Послушайте, Олег Павлович, сейчас не время разводить секреты. Я знаю, что вы любили жену своего брата.

— Откуда?!

— Неважно. Что произошло между вами и Костей?

— Мы поссорились… Из-за моей неосторожности. Я попросил Костю разобрать старые документы, а он нашел письма, которые писала мне его мать. У меня из головы вылетело, что они были среди документов! Константин заглянул в них и вспылил.

Мирослава живо представила разыгравшуюся в тот вечер сцену…

— Почему ты не говорил мне, что у вас с мамой был роман? — кричал Торнавский-младший.

— Как ты посмел читать чужие письма?! — ярился в ответ старший.

— Значит, ты соблазнил мою мать? И наставлял рога собственному брату?!

— Мы с твоей матерью любили друг друга, но мы не были близки.

— Я не верю тебе!

— Это твое дело.

— Как, как ты мог?!

— Пойми, это случилось помимо нашей воли!

— Это подло по отношению к моему отцу! И ведь тогда уже был я!

— Да, ты был совсем крохой.

— А, может быть, я твой сын?!

— К сожалению, нет!

— И я должен верить тебе?! Ты ведь и на мою невесту заглядывался!

— Чушь!

— Я ненавижу тебя! Ненавижу! — Константин метнулся к двери.

— Подожди. — Дядя поймал его за рукав.

— Пусти меня!

— Не отпущу, пока не выслушаешь!

Костя с силой толкнул дядю, и тот упал.

Племянник испугался и бросился к нему.

— Дядя, дядя, что с тобой?!

— Ничего, просто не удержался на ногах.

На шум прибежали люди и увидели Торнавского-старшего на полу.

— Закройте дверь, все нормально, — велел Олег Павлович.

Они ушли.