Привал на Эльбе

— Ай-ай! — воскликнул старик. — Ум потерял от волнения. Механически закрыл.

Михаил задвинул предохранитель английского замка, дернул концы провода из выключателя. В минуту веревка была готова, привязана к металлической ручке двери.

Немцы отчаянно ломали замок. Кандлер наставил пистолет на Якова Гордеевича.

— Убить пленного — не велика отвага, — сказал старый украинец. — Еще неизвестно, чей верх будет. Могут наши победить и отомстить вам сразу: за убийство пленного и за убийство парламентера.

В стену, по которой спускался Михаил, успело щелкнуть только несколько выстрелов из окна другого конца корпуса, но мимо. Михаил благополучно добрался до подоконника первого этажа, вцепился руками в верхнюю раму. Стекла в окне были выбиты, и Елизаров без труда впрыгнул в помещение. Несколько рук одновременно схватили его в свои объятия.

— Сандро, — тяжело дыша, сказал он парторгу, — там, наверху, остался Яков Гордеевич.

Казаки молча опустили головы.

— Да, жаль старика, — скорбно сказал Элвадзе. — Но будем надеяться, что не убьют…

На улице с новой силой загремела канонада, совсем под ухом залязгали гусеницы. Танки окружали корпус, били из пушек. Снаряды пробивали простенки, сыпалась штукатурка. Один взвод казаков уже бился на втором этаже. Оттуда кто на веревках, кто по перилам, сорванным с лестниц, скользили немцы.

Михаил дал команду делать связки гранат и бросать их под танки, точнее и экономнее расходовать патроны.

Немцы спасались из корпуса как могли. Сам Кандлер бежал одним из первых. Он спустился по перилам, приставленным к окну, и забрался в танк, который тут же умчался. В последний момент он отдал приказ разрушить дом, независимо от того, успели ли выскочить оттуда немецкие солдаты.

Танки с черными крестами в упор расстреливали корпус. В одном месте уже был разворочен угол дома. Кирпичи рухнули на цементный тротуар. Михаил приказал тем, кто был на первом этаже, спуститься в подвальное помещение. Обстрел корпуса продолжался. На тротуар с грохотом падали кирпичи, рамы, доски. Поняв, что немцы решили уничтожить дом, казаки, уже занявшие верхние этажи, быстро спустились вниз. Подвал был переполнен.

Немцы не жалели пороха и стали. Один за другим гнали снаряды в ненавистный Кандлеру дом. Рухнул целый простенок верхнего этажа. В оконце подвала хлынула волна пыли. Дверь завалило кирпичом. Потные и пыльные бойцы стали пробивать бойницы. Кое-как удалось отворить дверь.

— Попались в ловушку, — сказал Михаил. — Где же танки?

— Откопаемся, — протянул парторг эскадрона.

Казаки расталкивали тяжелые глыбы, падали от вражеских пуль. Немцы уже подступали к дверям первого этажа, озираясь, входили внутрь. Гикали, орали:

— Сдавайся, русь!

— Русь никогда не сдается! — крикнул Михаил, заложил диск с последними патронами в автомат.

Казаки бросили последние гранаты. Немцы утихли, приостановились. Где-то на улице послышался грохот гусениц. Спасение! Шли русские танки. Они на ходу начинали дуэли с зелеными «тиграми». Немецкие солдаты были вынуждены выскочить из дверей корпуса, повернуть свои автоматы против танков. Подоспела конница по очищенной танками дороге. Увидев немцев, спасавшихся от длиннодульных машин, опускали шашки на головы бегущих. «Тигры» тоже повернули за удирающей пехотой.

Выбрались из подвальной ловушки закопченные дымом и порохом казаки. Михаил бросился по лестнице вверх, чтобы найти Якова Гордеевича, но пробраться на четвертый этаж не смог. Все исковеркано, двери подперты обломками кирпича и изогнувшимися железными балками. Лейтенант выбежал на улицу.

Возле корпуса остановился танк. Из него выскочил смуглолицый небольшого роста воин в кавалерийской форме. Это был Тахав.

— Где Елизаров? — спросил он бойца, бившего с колена из карабина по разбегавшимся немецким солдатам.

К танку подошел Михаил.

— Разрешите доложить, — обратился Тахав. — Танки привел. Захватил несколько сабельных эскадронов, — прихвастнул он, будто все решалось им. — Салям!

— Очень долго, Тахав, «прихватывал», — в голосе Михаила звучал досадный упрек.

— Не виноват я. Долго искали дорогу танкам. Видал? — указал Тахав на танк, на броне которого серебрилась надпись: «Салават Юлаев».

— По моему предложению построен на деньги башкирских колхозников, — с обычной нескромностью говорил он.

Элвадзе притащил раненого немца.

— Где полковник Кандлер? — спросил Елизаров. — Не скажете — застрелю сейчас, соврете — тоже застрелю.

— Должен быть в особняке, который обнесен железной оградой, там он всегда квартировался, — ответил перетрусивший немецкий сержант.

— Сандро, свяжитесь как-нибудь с другими эскадронами, узнайте, как дышат там казаки, пошлите верхового на командный пункт. Я поведу танки ловить немецкого полковника.

Михаил поговорил с танкистами, залез в люк. На броне танка примостились опаленные пороховым огнем казаки. Лязгнув гусеницами, «Салават Юлаев» ринулся. Вместе со всеми ехал и Тахав. Немцы, отступая, не прекращали огня. Откуда-то летели снаряды, мины.