Привет, давай поговорим

Опасливо обойдя маму, которая при помощи бумажных полотенец и какой-то пшикалки с кухни пыталась убрать с ковра, заметил коляску, с удивленной мордой сделал несколько кругов по комнате, понюхал колеса, понюхал мои ноги, оглядел меня и… запрыгнул ко мне на колени — так легко и привычно, будто проделывал это миллион раз. Я затаила дыхание, чтобы его не спугнуть. Щенок приподнялся у меня на коленях, пару раз переступил толстыми мягкими лапками, устраиваясь поудобнее, улегся калачиком и удовлетворенно вздохнул. Я тоже довольно вздохнула. Очень осторожно, чтобы не потревожить маленькое волшебное чудо, я провела рукой по мягкой золотистой шерстке.

Имя щенку — это оказалась девочка — я выбрала сама. Папа с мамой придумали миллион всяких глупых кличек, вроде Пушинки или Капучино, но я в первый же миг поняла, как будут звать мою собаку. На столике возле кровати стояла вазочка с моими самыми-пресамыми любимыми конфетами — молочными ирисками. Во-первых, их не надо жевать, они тают во рту, а во-вторых, они такие вкуснющие! Я кивнула головой в сторону конфет.

— Как ты хочешь ее назвать? — спросил папа. — Конфетка?

Я осторожно, чтобы не разбудить щенка, покачала головой.

— Карамелька? — попробовала угадать мама.

Я снова покачала головой.

— Вонючка? — сморщил нос папа, но мы с мамой только презрительно на него посмотрели. Я снова показала на вазочку с конфетами.

— Ириска! — наконец сообразила мама. — Да? Я угадала?

Я хотела взвизгнуть от радости, но сдержалась: главное не потревожить щенка, пусть спит.

— У-у, — подтвердила я, поглаживая меховой шарик. Никогда не трогала ничего мягче. У меня есть свой щенок! Это лучший день рождения в моей жизни!

С тех пор Ириска спит в ногах моей кровати. Иногда мне кажется, что она закончила курсы идеальных собак: лает, только если за дверью чужой, ходит в туалет только на улице (щенячий возраст, в котором всякое случается, она быстро переросла) и следит, чтобы все у меня было хорошо. Ириску совершенно не волнует, что я не могу с ней поговорить: она и без слов знает, что я ее люблю.

Однажды — со времени появления Ириски прошло уже несколько месяцев — я выпала из коляски. Со мной такое иногда случается. Мама меня покормила, помогла сходить в туалет и отвезла в мою комнату. Ириска пришла следом — она никогда не путается под ногами, не забегает вперед коляски, просто идет рядом или чуть сзади. Мама вставила в проигрыватель диск, положила мою руку на пульт, чтобы я могла прокручивать запись, но забыла проверить ремень — а я тоже не заметила, что он расстегнут.

Сначала мама носила вниз белье — со мной стирки всегда предостаточно, потом ушла готовить обед. По дому поплыл изумительный запах томатного соуса. Мама знает, что я обожаю спагетти.

Потом она заглянула ко мне в комнату и предупредила, что пойдет приляжет на несколько минут.

Я кивнула и показала рукой на дверь: можешь идти. Все было в порядке: фильм мне нравился, Ириска спала рядом с коляской (на коленях она давно не помещалась). Мама послала мне воздушный поцелуй и закрыла дверь.

Уже в сотый раз я смотрела «Волшебника страны Оз». Думаю, многие помнят целые эпизоды из этого фильма. В этом нет ничего удивительного, ведь его без конца крутят по кабельным каналам. А я помню в нем каждое-прекаждое слово. Я знаю, что скажет Дороти, еще до того, как она откроет рот: «Тото, мне кажется, что мы не в Канзасе!» я всегда улыбаюсь в этом месте. Я-то никогда не бывала ни в Канзасе, ни в стране Оз, я вообще ни разу не уезжала дальше чем за несколько миль от дома.

Я помнила фильм наизусть, но некоторые моменты меня все равно ужасно смешили: когда заржавевший Железный Дровосек стал выплясывать под песенку «Мне бы только сердце получить!», я так захохотала, что дернулась вперед и выпала из коляски лицом вниз.

Ириска тут же проснулась, подскочила ко мне, обнюхала, лизнула в щеку, проверяя, не ушиблась ли я. Со мной все было в порядке, только сесть обратно в коляску я сама не могла. Хуже того, приближался мой любимый момент — Дороти вот-вот должна была встретить Трусливого Льва. Интересно, сколько мама будет отдыхать?

Я не стала поднимать крик, как тогда с Олли. В общем-то, я не слишком расстроилась, хоть и неудобно лежать лицом вниз. Перевернуться на спину у меня не получалось: я как-то неудачно свалилась. Жаль, что из такого положения не видно телевизора — а то бы я совершенно спокойно ждала на полу столько, сколько нужно. А Ириска бы поработала подушкой.

Но собака вскочила, подбежала к двери и стала отчаянно скрестись. Да уж, таким царапинам папа точно не обрадуется. Но мама не слышала. Тогда Ириска залаяла сначала гавкнула пару раз, потом залилась громким лаем. Когда и это не помогло, она всем телом стала бросаться на дверь. Гавкнет — и бросается на дверь, гавкнет — и бросается. Такой шум и грохот мама обязана услышать!

Думаю, это длилось не больше двух или трех минут, но я еле выдержала. Наконец появилась мама. Лохматая, заспанная, ничего не понимающая.