Привет от старых штиблет

   Амет по окончании 10 классов, после Ферганских событий срочно уехал в Крым, устроился на кирпичный завод в Симферополе и готовил мало-мальски пригодный фундамент для переезда многочисленных родственников. Он взял у Ани обещание, что она обязательно дождется его возвращения через год. Как знать, может, они опять могли встретиться в центральном парке культуры и отдыха родного города, не будь рядом с Аней Изи?! Он был всегда рядом и это не вызывало вопросов: он же лучший друг Амета?! Аня привыкла к нему и когда мать поставила перед ней вопрос об отъезде в Россию, вслед за семьями брата и сестер, она решила, что выйдет замуж за Изю и заберет с собой в Израиль мать.

   Так оно и получилось. Кто ее осудит, в отсутствие крепкой стены, каковой был ее отец и в отсутствие Амета, который только создавал будущую крепкую стену? Через некоторое время в Эрец-Исраэль (Земля Израиля) выехали семьи ее брата и сестер. Все они благодаря неиссякаемой энергии отца Изи собрались через годы в Маале-Адумиме – пригороде Иерусалима и положили начало новым родам на земле обетованной. Изя пошел по стопам отца и, может, его относительно ранняя смерть объяснялась участием в атомной программе родной страны. Йога не помогла ему избавиться от последствий облучения, хотя прибавила ему популярности в широких кругах и скрасила последние, самые тяжелые месяцы болезни. Анна открыла в Иерусалиме швейное ателье, продолжив многовековую семейную традицию женского рукоделия. Собственное дело отвлекало от мрачных мыслей после смерти Изи. Она давала деньги в трудные времена своим работницам, среди которых были и палестинки. Как и ожидалось, вклад в будущее человека вернулся к ней. Она всю жизнь училась перепоручать дела другим и теперь могла свободно вздохнуть: она исподволь готовила заменить себя в бизнесе дочерью брата, Мариям…

   Амет через годы упорной и тяжелой работы собрал в Крыму всю семью, там же женился, дорос до должности начальника смены на кирпичном заводе в Симферополе, открыл собственный завод строительных материалов в Бахчисарае, устроил всех своих братьев и сестер, сыновей и дочерей. А еще он перевез больного отца, оставшегося в одиночестве на азиатской земле, и ухаживал за ним до его смерти.

   Все было хорошо. Сколько соплеменников осталось на чужой земле навсегда, а сколько их продолжало жить на земле, принявшей их, но все равно чужой? Разве что Аня и Изя не завели собственных детей, а Амет не очень ладил с Фариде, дочерью репатрианта из Усть-Каменогорска и его коллеги по Симферопольскому кирпичному заводу. Амет и Фариде жили вместе: надо было поднимать на ноги сыновей и дочерей, а потом решать проблемы молодых семей. Он оставался верным в глубине душе своей первой любви. Именно он на излете своих 50 лет жизни нашел контакты Ани и позвонил ей.

   ***

– У нас говорят, – оживил диалог Амет. – «Обходитесь с женщинами хорошо, ведь, поистине, женщина была сотворена из ребра, а наибольшей кривизной отличается его верхняя часть; если ты попытаешься выпрямить (ребро), то сломаешь его, а если оставишь его (в покое), оно так и останется кривым, (а поэтому всегда) обходитесь с женщинами хорошо!».

   Я давно простил тебя. Я сам виноват. Я не стал для тебя стеной…

   А еще я вспомнил выражение из Библии: «И никто к ветхой одежде не приставляет заплаты из небеленой ткани, ибо вновь пришитое отдерет от старого, и дыра будет еще хуже. Не вливают также вина молодого в мехи ветхие; а иначе прорываются мехи, и вино вытекает, и мехи пропадают, но вино молодое вливают в новые мехи, и сберегается то и другое».

   Ты – мои новые меха! Я – твое молодое вино! Встретимся в городе нашей юности, сходим на кладбище и поклонимся старым родным могилкам, а потом рванем на Гоа! Как тебе такой план?!

– Извини, Амет, – прервала монолог Амета Анна. – Вторая линия. Дочь брата, Марьям, звонит, надо ответить…я тебе сама перезвоню…

   Амет сидел перед холодным черным экраном гаджета и уносился мыслями в далекое прошлое…

   Он вспомнил большие слезы, вскипевшие в уголках глаз Коли после его ударов, густые черные брови ушедшего в мир иной, может, самого сильного человека в мире, каким был его несостоявшийся тесть, лицо отца, ставшее незадолго до смерти маленьким …

   Он взял из бардачка автомобиля книгу крымского поэта-переводчика Сергея Дружинина «Грезы любви» и наугад открыл ее. Это был надежный, по его мнению, способ гадания. Книга открыла одно из стихотворений его соплеменника, поэта Ашика Омера. Он еще раз перечитал его про себя:

   «Узрев мой взор, что полон слез и кровью прах земной схватил,

   Сказали: «Что же за огонь так пылко щепок рой схватил?»

   Дым вздохов, видно, не достиг стопы возлюбленной моей.

   Рукой желанья и любви лишь полог неземной схватил.

   На торге скорби и обид, ввязавшись в бой со львом любви,

   Ты погляди на муравья, что храбро длань его схватил.

   Где тот учитель, что постиг и учит сердцем и душой?

   Где тот способный ученик, что нить небес рукой схватил?

   Омер, что делать нам вдвоем с чредою налетевших бед?

   Любви тысячерукий рок за ворот нас с тобой схватил».