Прививка болью

– Или вот еще пример, – Диму уже было не остановить. – Про нашу с Керимом школьную жизнь, так сказать. Были у нас два двора соседних. Двадцать вторые дома и двадцать шестые. Между ними метров 150. Абсолютно одинаковые дворы из абсолютно одинаковых панельных девятиэтажек. Ну вы знаете где наши родители живут. Мы жили в двадцать втором доме. Этот дом заселялся в 1979 году московскими очередниками. Публика была самая разнообразная. В нашем подъезде летчик жил. Поп еще был. Был дедушка таксист. Знаешь, такой из старых московских таксистов в фуражке. Очень вежливый и приятный дядечка. Несколько медиков, учительница, старшая пионервожатая из нашей школы. Заведующая из детского сада была. Еще инженеры какие-то. Это кого я так на вскидку вспомнил. А двадцать шестые дома были населены рабочими из других городов. К олимпиаде завоз массовый был по лимиту, видимо. Так вот дети из нашего двора пошли в школу в первый «А», а из двадцать шестых пошли в первый «Г». Потом, классе в пятом, на базе этого «Г» сформировали класс коррекции «Д». Добавили туда несколько неблагополучных детишек из других классов и поставили классным руководителем физрука, который штангой увлекался. Я так понимаю, что все остальные учителя просто боялись таким классом руководить. Так вот, мало кто из наших решался в то время ходить куда-то через двадцать шестой двор. Я вот таких смельчаков что-то не помню. Да и в школе на переменах старались с «Д» не пересекаться. Чревато это было. Можно было чего-нибудь ценного лишиться, или в какую нездоровую канитель влипнуть. В общем, ушли после девятого класса из этого «Д» все почти в полном составе либо в ПТУ, либо сразу баранку крутить и кирпичи таскать. Потом по тюрьмам расселись и сторчались из тех ребят если не все, то очень существенный процент. Еще какая-то часть в ментовку пошла работать. А из нашего класса две трети поступило после одиннадцатого класса в институты. Кто-то адвокатом стал, кто-то бизнес какой-никакой делает. В крайнем случае бухгалтером или менеджером где-то как-то. Все при деле более-менее. Спустя лет пятнадцать после выпуска, встретил я парня, который жил сначала в нашем доме еще до школы, а потом он с матерью как раз переехал в двадцать шестой дом. Квартиру обменяли, вроде. «Куда, – спрашиваю, – ты, Серега, пропал? Сто лет тебя не видел.». «Сидел, – говорит. – Две ходки. Разбой, тяжкие телесные и там еще, по мелочи. Когда первый раз в изолятор попал, говорит, глазам своим не поверил. Куча знакомых. Рифата помнишь? Андрюху Капитанова? Братьев-близнецов? Все там были. Менты ржали над нами, что мы встречу одноклассников тут устроили.». Я к чему все это? Вот два двора на одной улице и два класса в одной школе. А люди выросли совершенно разные по итогу. И судьбы совершенно разные. Если возвращаться к нашим сомалийцам, то проблема не в том, что это сомалиец по национальности, мусульманин по вере и кожа у него темная. Проблема в том, что он в Сомали вырос. По законам и обычаям, которые приняты в Сомали. А у нас тут другие законы и обычаи. Отсюда и конфликт со всеми вытекающими. И нелюбовь взаимная. Если дети из соседних дворов в разных мирах жили, стараясь не пересекаться, то что говорить про страны с разных континентов? А ты говоришь, почему квартиры стараются славянам сдавать. Ну иди посдавай сомалийцам, расскажешь потом. Лично я вообще стараюсь не просто славянам сдавать, а конкретно москвичам. Еще и смотрю, чтоб не работяга был какой, а человек, так сказать, интеллектуального труда, хотя б планктон офисный, на худой конец. Вот такой я сноб московский.

Глава 4

В этот момент на весь экран телевизора высветился желтый круг с черными сходящимися треугольниками. Радиация. Что-то протяжно завыло за окном.

– Это еще что за нахрен? У кого пульт? Включите звук. – Дмитрий завертел головой в поисках пульта.

– На кой тебе звук? Или ты французский за сегодня выучил? – Керим взял со стола свой айфон. – Сейчас в русских новостях посмотрю. Может там пишут чего.

На экране телевизора появилась студия. Желтый кружок сдвинулся вправо. Ведущий что-то быстро зачитывал. Внизу экрана светилась надпись по-французски красным шрифтом. Картинка сменилась на трансляцию с места взрыва. Там уже никого не было. На приличном удалении от места взрыва передвигались люди в ярко-желтых скафандрах.

– Радиационное заражение. Предположительно взорвана бомба с радиоактивным наполнением. Грязная бомба – Керим поднял глаза от смартфона.

В комнате повисла тишина. Даже Алиска оторвалась от своих игрушек и смотрела на маму. За окном снова завыла сирена. Ощущение большой беды еще не осмыслилось, но уже пробиралось в сознание каждого. Мозг пытался осознать произошедшее.