Привычка жениться

Мальчишка был любопытный и, кажется, проницательный. Иногда в его широких зеленоватых глазах Кузьмичеву чудилось почти товарищеское понимание, но чаще взгляд был неподвижно-пристальным, как у совы, мудрой совы. Нет, похоже было, что он через микроскоп разглядывает какое-то неизвестное науке вещество. Вот именно – не существо даже, а вещество! И все меньше и меньше тайн остается для него.

Не очень-то приятно сознавать себя чем-то вроде инфузории-туфельки под объективом микроскопа, и Кузьмичев, внешне оставаясь с сыном спокойным и приветливым, в душе предпочитал дочь. Это была лгунья, кокетка и лакомка, но пока без всяких загадок.

Кузьмичев очень любил своих детей. Никогда, ни ради кого не бросил бы он их. В них он видел оправдание многим бессмысленностям и нелепостям своей жизни. Нет, дети – это все. Никогда он от них не уйдет. А значит, и от Ольги. Хотя здесь время любви миновало так давно, что иногда казалось, что оно не наступало вовсе.

Итак, сын вышел. Кузьмичев с запоздалым испугом посмотрел ему вслед и зачем-то принялся разглядывать чулок. Вдруг возникло нелепое желание надеть этот чулок на маленькую ножку куколки. Кузьмичев представил себе эту картину – и им неожиданно овладел приступ неудержимого хохота. Он повалился на тахту, лицом в подушку, чтобы заглушить этот неприличный, кудахчущий, дурацкий смех. Он метался по тахте, пока не спохватился, что у него в кармане куколка.

В следующую их ночь он рассказал Светлане об этом эпизоде. Она буркнула:

– Я знаю. – И отвернулась.

Задумывался ли Кузьмичев над тем, что куколка Светлана слышит и понимает все происходящее в большом мире?…

Однажды Кузьмичев начал рассказывать ей, как промочил в дождь ноги. Светлана взглянула на него странно, незнакомо. Что-то было в ее взоре такое, чему Кузьмичев никак не мог найти применения. Потом, уже много времени спустя, когда какой-то пижон на улице окинул таким же взглядом его новую куртку, Кузьмичев догадался, что это была зависть. Но чему завидовала Светлана? Что ноги промочил? Удовольствие сомнительное. Но чему тогда?

* * *

Теплая капелька прокатилась по шее Кузьмичева, и тут же он услышал тихий всхлип. Он отстранил от себя Светлану. Ее лицо некрасиво искривилось: глаза были зажмурены, рот расплылся, а брови сложились домиками.

– Что ты? – спросил он, испытывая одновременно беспокойство, нежность, раскаяние, хотя в чем раскаиваться – не понимал, и летучее раздражение.

Светлана заплакала громче, задыхаясь, всхлипывая, смешно шмыгая носом. Она пыталась что-то сказать, но была не в силах справиться с голосом. Пришлось Кузьмичеву сбегать за водой на кухню. Он перенес несколько неприятных минут: разбил чашку – собирал осколки, не сразу нашлась тряпка вытереть лужу…

В спальне хохотали дети. Что, если кому-то из них придет в голову заглянуть в его кабинет?!

Однако бросить все и вернуться к Светлане поскорее Кузьмичев не мог: оставить беспорядок?!

Когда он пришел, Светлана вытянулась в струнку и поглядела на Кузьмичева с ужасом. Отпила глоток воды и погасшим голосом произнесла:

– Я больше не могу.

Кузьмичев принял чашу:

– Ну не пей.

– Да я не про это! – воскликнула Светлана, стиснув руки. – Я больше не могу так жить! Не смей больше превращать меня в эту куклу!

Кузьмичев опустился на пол и уткнулся лицом в ее колени. Он испытывал безмерный стыд, испуг от страшного отчаяния, прозвучавшего в ее голосе.

– Никогда больше! – клялся он в теплые колени. – Никогда в жизни! Любимая моя… я подлец, эгоист! Я выброшу эту проклятую дудку!

И тут в прихожей заскрежетал замок.

Сын и дочь Кузьмичева пронеслись по коридору, громко шлепая босыми ногами и оглушительно крича:

– Мама! Мама! Дежурства не было! Ура!

Такое и у Ольги случалось – раз в несколько лет. Очевидно, кому-то из ее коллег срочно понадобилось высвободить назначенный по графику вечер, и Ольга согласилась поменяться.

Светлана зачем-то бросилась к окну. Повернулась, с отчаянием глядя на Кузьмичева. В свете уличного фонаря ее волосы словно бы загорелись.

– Отец дома? – спросила Ольга и пошла к его двери.

Светлана приоткрыла рот, будто собиралась крикнуть. Кузьмичев схватил ее в объятья, зацеловал, заглушая этот крик, стиснул пальцами одной руки ее запястья, выворачивая ей руки за спину, а другой нашаривал на столе дудочку. Глаза Светланы вспыхнули желтым огнем, но Кузьмичев опередил ее…

Впервые за эти медовые месяцы он убрал в карман не спокойную задремавшую, умиротворенную куколку, а миниатюрное олицетворение безнадежной ненависти: ноги согнуты бегом, руки изломаны страшным жестом отчаяния, голова откинута, лицо искажено.

Собственно, почему Кузьмичев так испугался появления жены? У него было одно свойство, которое отлично знала и старалась учитывать Ольга и благодаря которому его семья не распалась. Он совершенно не выносил не только беспорядка в квартире, но и скандалов и выяснений отношений.

Во сне Кузьмичеву приснилось, что он возвращает Светлане ее нормальное состояние. Больше они не встречаются.