Приз Гора

Барзак взял лампу из ниши и покинул комнату. Эллен услышала, как хлопнула дверь, потом проскрежетал засов и клацнул замок. Пока еще было светло, она успела заметить, что в комнате имелось множество колец, как в полу, к одному из которых она как раз была прикреплена, так и в стенах. Возможно, таких колец здесь было с полсотни. Эллен показалось, что она разглядела высоко в стене, под самым потолком, одно маленькое оконце, забранное частой решеткой. Само собой, в данный момент снаружи было темно. Возможно, это окошко выходило в узкий проход между инсулами, или в небольшой тесный дворик, отделенный от улицы. Гореанские здания этого вида зачастую представляют собой своего рода крепость, защищающую своих обитателей от улицы с ее движением, нападениями, кражами и прочими злоупотреблениями.

Они же оказались в просторном, мрачном, темном подвальном помещении, судя по всему, подготовленном специально для рабынь или пленников, стены которого были сложены из грубого камня. Разумеется, это нисколько не напоминало роскошные будуары, о которых Эллен слышала во время обучения. Ей говорили, что иногда таковые разрешают высоким рабыням, избалованным, надушенным сокровищам Убаров и генералов, которые иногда, если верить рассказам, могли даже повлиять на политику и судьбы государств. Таковые могли стать призовым трофеем победителей, которым могло бы доставить удовольствие, раздев их и поместив в обычные ошейники, отдать самым последним солдатам, само собой, сначала заставив их выступить голыми перед этими солдатами, в присутствии, если получится, своих прежних владельцев и их победителей.

Эллен попыталась поднять голову, но смогла только немного оторвать ее от пола, как была остановлена замком и кольцами.

Днем Тарго дал ей хлеб и чай, так что, она рискнула предположить, что ее чувство голода было не столь мучительно, по сравнению с ее остальными сестрами по цепи. Зато ее спина все еще болела после порки, которой она была подвергнута несколькими часами ранее.

Воспоминание о наказании заставило ее глаза наполниться слезами обиды и унижения. Она чувствовала плеть. Теперь зная, что это такое, она готова была повиноваться, и повиноваться отлично и немедленно. Обжигающий урок пяти широких ремней гореанской рабской плети, разработанной специально для применения к таким как она, не прошел для нее даром.

В этот день солнце палило просто непереносимо. Эллен с большим трудом удавалось держать глаза открытыми. Она боялась, что ее кожа обгорела за время пребывания на солнцепеке, впрочем, это касалось и всех остальных девушек. Конечно, это не улучшит ее цену, подумала девушка с горечью. Ей вспомнилась прохлада дома, обязательные ванны, предписанные крема и лосьоны, разработанные специально для того, чтобы сохранять кожу рабыни мягкой, гладкой и приятной для руки господина.

В караване Эллен шла между Лидией и Чичек, соответственно, теперь она между ними же, прикованными за шеи к соответствующим кольцам, и лежала.

Это не могло ее не радовать, потому что, при таком расположении, никто из тех, кто ей угрожал, не могли напасть на нее, прикрытую телом Чичек. Конечно же, она вовсе не собиралась отвлечь внимание того солдата от других девушек, по крайней мере, не пыталась сделать это сознательно! Ее саму изрядно испугало и смутило то, что ее поведение могло противоречить ее сознательным намерениям, то, что ее глубоко спрятанное «Я», или глубинная потребность, или скрытое глубоко желание, без ее понимания и согласия, выставило ее, предложило к его вниманию, как законную и прирожденную рабыню. Быть может, ее рабство, прятавшееся под уровнем ее осознанного знания, непрошено выглянуло наружу и настояло на том, чтобы привлечь к себе его внимание, демонстрируя и предлагая себя, для его оценки. Возможно, ее рабство говорило с ним на языке, о существовании которого она боялась даже думать, не говоря о том, чтобы его признать. Конечно, если так, то понятно, почему ее соседки-кейджеры пришли в ярость. Так может, они увидели что-то, чего она сама не видела? Но ведь Эллен ничего не могла поделать с тем, что именно она оказалась той, кому он приказал принять вторую позицию почтения перед ним, и кому он протянул свою руку для поцелуев. Это не было ее ошибкой, по крайней мере, намеренной, насколько она знала. Она не хотела, чтобы он купил ее. Этот мужчина пугал ее, она боялась принадлежать такому человеку.

— Чичек, — шепотом позвала она свою соседку.

— Помалкивай, варварка, — буркнула та.

— Лидия, — прошептала Элле решив попытать счастья с другой стороны.

— Чего тебе? — спросила Лидия.

— Не говори с ней, — бросила Эмрис.

— Нам не приказывали соблюдать тишину, — заметила Лидия.

— Мы голодные, — сказала Эмрис. — А ее накормили!

— Но я тоже голодна, — вздохнула Эллен.

— Не такая голодная, как мы, — раздраженно проворчала Зара.

— Простите меня, Госпожа, — прошептала Эллен.

— Так чего Ты там хотела-то? — поинтересовалась Лидия.

— Вы плачете, — заметила Эллен. — Что с вами?

— Ее провели через рабские позы и не купили, — за ней объяснила Эмрис.