Прижизненное наследие

"Критикуйте сколько хотите; дурное настроение - признак выздоровления", "Это легко понять", - огорченно отвечает возвращающийся к жизни.

ЭДИП ПОД УГРОЗОЙ

Хотя она злая и односторонняя,

эта критика не претендует на научную

объективность.

Если у античного человека были его Сцилла и Харибда, то у современного человека есть Вассерман и Эдип; ибо если ему удается избежать первого и успешно поставить на ноги потомка, он с тем большей уверенностью может полагать, что его потомка схватит второй. Можно, пожалуй, сказать, что ныне без Эдипа ничто не обходится - ни семейная жизнь, ни архитектура.

Так как сам я вырос еще без Эдипа, то по этим вопросам могу высказываться, конечно, лишь с большей осторожностью, но я восхищаюсь методами психоанализа. Я вспоминаю из своей юности следующее: когда на одного мальчишку другой обрушивался с ругательствами и первый при всем желании ничего не мог придумать, чтобы с равной силой ответить на удар, он просто пускал в ход словечко "сам", которое, вклиниваясь в передышку, поворачивало все оскорбления и кратчайшим путем посылало их обратно. И я очень радовался, когда при изучении психоаналитической литературы смог убедиться, что все люди, притворяющиеся, будто они не верят в безошибочность психоанализа, сразу же уличались в том, что у них были для этого свои причины, - причины, разумеется, тоже психоаналитического характера. Вот прекрасное доказательство того, что научные методы усваивают еще до наступления половой зрелости.

Но если медицинская наука применением принципа "с обратным приветом" напоминает о добрых старых временах почтовых дилижансов, то делает она это хотя и бессознательно, однако отнюдь не без глубокого психологического смысла. Ведь это одно из ее величайших достижений, что в эпоху нехватки времени она приучает беспечно пользоваться временем, прямо-таки с легкостью транжирить этот летучий продукт природы. Едва отдавшись в руки врачевателя душ, человек, зная лишь, что лечение, конечно, когда-нибудь кончится, уже полностью удовлетворяется результатами. Нетерпеливые пациенты, правда, быстро освобождаются от своего невроза и сразу же предоставляют себя новому неврозу, но кто по-настоящему вошел во вкус психоанализа, тот не торопится. Из спешки дня он вступает в комнату своего друга, и пусть снаружи мир разрывает на куски его механическая энергия, здесь царит еще доброе старое время. Участливо его спрашивают, как он спал и что видел во сне. Родственные чувства, которыми сегодняшняя жизнь полностью пренебрегает, снова обретают свое естественное значение, и он узнает, что то, что сказала тетя Густа, когда служанка разбила тарелку, вовсе не смешно, а, если вдуматься, куда содержательней, чем высказывание Гете. Не будем уж обращать внимание на то, что, оказывается, совсем не неприятно поговорить о шариках, которых у тебя не хватает в голове, особенно если шариками этими может поиграть ребенок. Ведь важнее, чем все по отдельности, да и вообще самое важное это то, что человек после лечения нежным гипнотическим поглаживанием снова начинает чувствовать себя мерой всех вещей. Веками ему рассказывали, что своим образом действий он обязан культуре, имеющей гораздо большее значение, нежели он сам; и когда мы в период жизни последнего поколения все же избавились наконец от большой части культуры, то снова взяли верх новшества и открытия, рядом с которыми отдельный человек сам себе казался ничтожеством. Но вот психоанализ берет этого захиревшего одиночку за руку и доказывает ему, что он должен обладать только мужеством и половыми железами. Пусть же он, психоанализ, существует вечно! Таково мое желание профана; но я думаю, оно совпадает с желанием специалистов.