Призмы

Безлюдье вокруг, о котором пишет Дуневич, можно, конечно, объяснить отсутствием до недавних пор автомобильной дороги. Хотя и это объяснение сомнительно: во всех других случаях израильтянину нипочем не только бездорожье, но порой и смертельный риск, скажем, в Иудейской пустыне, — только бы обойти свою страну вдоль и поперек. Как нельзя объяснить, почему в Иерусалимских горах чувствуешь себя, словно на крыше мира, так нет объяснения безлюдью вокруг памятника.

Даже его снимок, с таким запозданием появившийся в газете, стоит в ней словно особняком. В стороне от газетной смеси. Смерть Садата. Положение в Ямите. Проблемы израильского кинематографа. Кулинарные рецепты и зимние моды. "Огненный свиток" не вписывается в этот ряд.

Дуневич рассказывает, что в свое последнее посещение памятника был приятно удивлен царившим подле него оживлением: шофер автобуса, заезжающий и в такие места, куда другие машины не заглядывают, решил отпраздновать бар-мицву сына у подножия "Огненного свитка". Жаль только, пишет Дуневич, что компания веселилась уж слишком шумно, не сообразуясь с местом, на которое пожаловала. А по мне это прекрасно, что юные израильтяне именно орали свои юные песни.

Иерусалимские горы ничем не потревожить. А "Огненный свиток", как всякая вечная идея, стоит в недосягаемой дали и в непосредственной близости и от справляющих бар-мицву, и от публициста из газеты "Ха-арец", и от меня, и от тебя, дорогой читатель. От всех, чьи судьбы несет на своей темной бронзе памятник в Иерусалимских горах.

notes

Примечания

"Еш иньян"

"Это интересно"

Сабра

Плод кактуса, колючий снаружи и сладкий внутри. Так называют детей, родившихся в Израиле.

Купат холим

Больничная касса.

Херем

Бойкот.