Призмы

Последние направления западного авангардизма упираются на сложную философско-эстетическую базу. Есть, например, окруженизм! Окруженист берет окружающие средства, вмешивается с их помощью в окружающую среду и создает из нее окружанс.

Извинимся, конечно, за терминологию, самодельную только потому, что Академия русского языка к окружансам не прикасается. По причинам, которых мы тоже касаться не будем, дабы не загреметь вместе с Академией по статье о протаскивании чужих влияний, пагубно отражающихся на незрелой творческой молодежи.

В самом деле, что будет, если молодежь узнает о ведущем американском окруженисте, который создал окружанс из снегов канадской тундры?Распылив краску с самолета, он покрасил снега в поганый цвет. Осквернив таким образом священную пядь канадской земли, он из тундры прилетел в Израиль и с аэродрома приехал в Тель-Хай на автоцистерне с краской в твердом намерении выкрасить и это историческое место.

Тем самым он поднял на ноги как общество охраны природы, так и управление заповедниками. Два этих учреждения, которые у нас только и несут знамя социалистического реализма, связали американцу руки, слава Богу, фигурально.

Получился международный инцидент. Тем более громкий, что иностранец прибыл в Тель-Хай не самозвано, а по приглашению лучших местных окруженистов. В Тель-Хае и его живописных окрестностях они раз в год открывают творческую мастерскую под открытым небом.

События в этой мастерской стоят того, чтобы их увековечили в большом документальном фильме. Фильм, снятый израильским телевидением, как раз и начинается с американца на фоне его безработной цистерны. Именитый гость грустно созерцает склон горы, уже было выбранный им для покраски, в то время как местные окруженисты не в пример ему вмешиваются в окружающую среду изо всех сил.

Вот наш главный мастер Менаше Кадишман, жирный и бородатый, словно фавн. Менашке, как ласково зовут его приближенные, красит стволы эвкалиптовой рощи в цвет соленой лососины.

В следующем кадре Кадишман объясняется с полицией, которая прибыла составлять на него протокол. Оказывается, в отличие от американца, наш мастер, равно заинтересованный в развитии международной эстетики и родной природы, запасся, кроме краски, еще и справкой о ее химическом составе. Согласно справке, цвет соленой лососины угнетает не только зрителя, но и жуков и гусениц, как разрешенный к употреблению ядохимикат.

Полиция берет под козырек и отбывает на другие окруженистские происшествия, а Менашке, аккуратно спрятав справку куда-то там под бороду и улыбаясь во весь рот, отправляется к группе школьников и ведет ее к стаду баранов.

Кадишман, надо вам знать, лауреат венецианского бьеннале. Несколько лет назад он, можно сказать, сорвал банк на этом знаменитом смотре международного авангардизма. Выкрасил стадо баранов в голубой цвет и поставил жюри перед свершившимся фактом. Теперь он предлагает школьникам повторить свой творческий эксперимент. Малярные щетки он приготовил сам, а блеющих мучеников от искусства ему пожертвовал соседний киббуц. Дети разбирают щетки и без затруднений приобщаются к искусству.

Мастерская под открытым небом, заметим, открыта не только для профессионалов, но и для всех желающих, съезжающихся в Тель-Хай со спальными • мешками, гитарами и полной готовностью дни и ночи напролет радоваться и веселиться. Уже благодаря одной этой готовности, желающие никогда не обманываются в ожиданиях. Так возникает "хеппенинг" — еще одно западное явление, не известное Академии русского языка: никем не организованное многотысячное действо вокруг какого-нибудь культурного мероприятия, в котором зрители принимают самое бурное участие по собственной инициативе. "Хеппенинг" в Тель-Хае развивается так же самопроизвольно и стихийно, как в Акко вокруг смотра любительского театра или в Иерусалиме и Тель-Авиве вокруг художественных фестивалей, или в Димоне вокруг Дня ивритской песни, или в Эйлате вокруг Ночи международного джаза. Все эти импровизированные слеты по своим масштабам уступают, может быть, только столпотворению на ежегодном бесплатном концерте Израильского симфонического оркестра. Этот концерт в парке на севере Тель-Авива собирает до двухсот тысяч человек. В несколько раз больше числа любителей классической музыки во всем Израиле.

Как же участвуют в концерте те, кто классическую музыку терпеть не может? В общем-то самым простым, но для некоторых и самым трудным способом. Они слушают. Если до концерта и после него в парке царит невероятный бедлам, то во время концерта воцаряется еще более невероятная тишина.

К счастью, в Тель-Хае сдерживать себя никому не надо. Окруженизм не только разрешает шум, но и поощряет его. Если в некотором, нееврейском, царстве русалка на ветвях сидит, то в лесу под Тель-Хаем сидит на ветке дама с контрабасом. На других ветвях сидят господа со скрипками и флейтами. Дамы и господа извлекают из своих инструментов сложнейший атональный гвалт.