Признание

Усиленные полицейские наряды следили за тем, чтобы держать репортеров подальше. Рива не могла их больше видеть. Впервые за девять лет она избегала публичности. Они с Уоллисом пригласили около сотни человек, и пришли почти все. Кого-то не хотели видеть на похоронах ни в коем случае. В частности, это касалось родного отца Николь, который отказался присутствовать при казни, хотя Рива теперь сама жалела, что была там. У нее в голове все смешалось, и не позвать Клиффа Ярбера казалось ей правильным. Позже она станет об этом жалеть. Но она не пожалеет, что не позвала Дрю Кербера и Пола Коффи, которых теперь ненавидела. Они обманули ее, предали и причинили боль, которая никогда не утихнет.

Список жертв неправедного суда, спровоцированного Кербером и Коффи, продолжал увеличиваться. Теперь к нему добавились Рива и члены ее семьи.

Брат Ронни, уставший от Ривы не меньше, чем от журналистов, провел траурную церемонию с подобающим случаю достоинством. Он читал Священное Писание и произносил нужные слова, но все же заметил на лицах присутствующих озадаченное выражение. Все были белыми, и никто из них раньше не сомневался, что тело Николь, останки которой покоились сейчас в бронзовом гробу, унесли воды Ред-Ривер много лет назад. Если у кого-то и возникало сочувствие к Донти Драмму и его родным, то свои сомнения они держали при себе и не поверяли их пастору. Все жаждали возмездия и казни не меньше, чем он сам. Брат Ронни хотел примирения с Богом и прощения. Он не сомневался, что о том же мечтают и многие присутствующие. Однако он не желал никого обижать и не стал об этом говорить. Брат Ронни не был знаком с Николь лично, но рассказал о ее жизни по воспоминаниям друзей и близких. Он заверил, что все эти годы Николь провела рядом с Господом на небесах, где нет места скорби, и что она избежала мучений, которые продолжали испытывать на земле ее родные и близкие.

После исполнения гимна вновь последовало чтение Библии, и менее чем через час служба закончилась. Николь Ярбер, наконец, упокоилась с миром.

Дождавшись темноты, Пол Коффи пробрался в свой кабинет. Напечатав короткое прошение об отставке, он отправил его по электронной почте судье Генри и секретарю суда. Потом набрал более пространное объяснение своим сотрудникам и отправил его, не перечитывая. Затем он торопливо перебросил все из центрального выдвижного ящика стола в картонную коробку и навсегда покинул кабинет.

Вещи уже были сложены в машине, и впереди его ждал долгий путь, возможно, до самой Аляски. У Коффи не было никаких планов, он не знал, куда именно едет, и не имел ни малейшего желания возвращаться в Слоун. Он бы ни за что здесь больше не появился вообще, но понимал: Флэк не оставит его в покое. Его будут постоянно вызывать для дачи показаний в связи с бесчисленными нарушениями, допущенными в ходе процесса, — тягостной и бесконечной процедуры, которая может завершиться разбирательством в дисциплинарном комитете коллегии адвокатов штата и, не исключено, мучительным общением с федеральными следователями. Пола Коффи ждало ужасное будущее. Он не сомневался, что ему удастся избежать тюрьмы, но восстановить финансовое положение и доброе имя ему уже точно не удастся.

Пол Коффи стал полным банкротом.

Глава 42

Все магазины торгового центра закрывались в 21.00, и в 21.15 Лилли Рид закрыла кассу, включила сигнализацию и заперла обе двери дамского бутика, где работала помощницей менеджера. Она покинула торговый центр через служебный выход и быстро направилась к «фольксвагену-жуку», находившемуся на служебной стоянке. Она торопилась — в спортивном баре в полумиле отсюда ее ждал парень, с которым она встречалась. Открывая дверцу машины, она услышала позади какой-то звук и чьи-то шаги.

— Привет, Лилли, — послышался незнакомый мужской голос.

Девушка сразу заподозрила неладное. Она обернулась и, увидев черный пистолет и лицо, которое навсегда врезалось ей в память, попыталась закричать. Мужчина с удивительной ловкостью зажал ей ладонью рот и скомандовал:

— В машину!

Запихнув ее в салон, он сел за руль и, ударив ее наотмашь по лицу, приставил дуло к левому уху.

— Ни звука! — прошипел он. — И пригни голову!

Обезумев от ужаса, Лилли подчинилась. Он завел двигатель.