Признания мои и комиссара Мегрэ

Понимать людей, а не судить. В жизни нет преступников – есть только жертвы.

Я пишу быстро, потому что у меня не хватает мозгов, чтобы писать медленно.

Очень многие люди занимают не свое место, выбрали не свой путь только потому, что не знали куда идти.

Маньяки, как большинство преступников и даже обычных воров, почти всегда прибегают к одной и той же технике совершения преступлений и повторяются в мельчайших деталях.

Реакция человека на какое-либо утверждение может рассказать о нем много больше, чем ответ на четко сформулированный вопрос.

Человеческое существо может приспособиться к любой дыре, стоит ему наполнить ее своим теплом, запахами, привычками.

Одно из многочисленных изданий Жоржа Сименона

Обычно преступление совершает один человек. Или организованная группа. В политике все по-другому. Доказательством тому – обилие партий в парламенте.

Разве так иногда не бывает, что какая-нибудь мошка больше взболтает поверхность лужи, нежели бросок крупного булыжника?

Как бы ни менялся мир, в нем всегда останутся уголки, благоухающие свежестью.

Время не старит, оно просто навязывает вам свои правила.

То, что у вас родился ребенок, еще не делает вас Матерью и Отцом, подобно тому, как покупка рояля не делает его владельца пианистом.

Я обожаю жизнь, но не боюсь смерти. Я просто предпочитаю умереть как можно позже.

Обнаруживая слабости у великих людей и их маленькие подлости, начинаешь меньше стыдиться себя.

Потенциально все мы – герои романа. С той лишь разницей, что герои романа должны жить своей жизнью в полной мере.

Люди склонны думать, что все могут мотивировать свои поступки при любых обстоятельствах.

Иногда что знать, что не знать – не меняет дела.

Бедняков не убивают. Что с них взять? Зато их убивают миллионами – на войне.

Ранний брак – это или очень хорошо, или очень плохо.

Несчастный маленький человек ни разу с тех пор, как существует земля, не разметал силы, которые объединились против него и превратили в того, кого раньше называли крепостным, а сейчас – квалифицированным рабочим, то есть в раба?

Я всегда радовался любым успехам народа. Я не могу удержаться от радости, видя, куда движется мир; тот, кто производит, предъявляет счет.

Неужели у всех этих министров, депутатов, важных персон, которые регулярно появляются на телеэкранах, совесть действительно чиста? Их утверждения зачастую настолько лживы или тенденциозны, что трудно поверить, будто они искренни. Ну, а если они искренни, то тогда эти люди настолько близоруки, настолько оторваны от действительности, что я даже колеблюсь, как их правильней назвать – слепыми идеалистами или идиотами?

Когда кто-нибудь умилялся смирением, с которым бедняки, калеки и тысячи других обездоленных безропотно влачат свое беспросветное существование в тисках большого города, Мегрэ пожимал плечами…

Мемуары – это лживые автопортреты, которые оставляют потомкам.

Памятник Жоржу Сименону в Льеже (Бельгия)

Сейчас на Западе у массового читателя резко падает интерес к книге… единственный жанр, который читают все, – детектив… Я считаю, что детектив, если он создан настоящим писателем, развивая их аналитическое мышление, а главное эмоционально воздействуя на них, может возрождать в людях многое, что «черные» антигуманистические детективы пытаются в них убить: веру в человеческое в человеке, уважение к его достоинству, чувство сопереживания чужой беде, убежденность в конечной победе добра над злом.

Ах, если бы завтра или послезавтра не стало больше герцогов, то есть прохвостов!

По поводу меня уже сочинили столько легенд, что одной больше или меньше, неважно. Дело в том, что правда чересчур проста для журналистов, а им нужно любой ценой привлекать публику