Признания невесты

Оркестр доигрывал заключительные такты вальса, когда Серена заметила Фебу, танцующую в круге света от горящих канделябров. Ее партнер, красивый молодой человек с черными волосами, кружил Фебу в танце, и в эту минуту она рассмеялась какой-то его шутке.

Серена невольно заулыбалась. Глядя на сестру, она вдруг ощутила надежду, что весь этот ужасный обман чего-то стоит.

Вальс отзвучал, смех и беззаботная болтовня быстро сменились внезапно наступившей тишиной. Серена взялась за дверную ручку.

– Ах вот вы где.

То был голос Лэнгли. Серена со вздохом опустила руку и оглянулась. Тут он и стоял, на расстоянии вытянутой руки, рядом с Джонатаном Дейном.

Широкий чувственный рот Джонатана не изменился по форме, однако губы сложились сейчас в отчасти циничную, отчасти притворную усмешку, которая ничуть не напоминала те искренние, веселые улыбки, какие помнила она. Губы его разомкнулись, и она увидела оба ряда зубов.

Серена помнила эти губы, которые так часто целовала, касаясь при этом его зубов кончиком языка.

– Добрый вечер.

Голос Серены прозвучал спокойно, мягко и ничуть не дрожал. Она вспомнила, как звучал он тогда, когда они с Джонатаном были вместе, и она чувствовала себя возбужденной и могла думать лишь о том, что хочет большего, хочет, чтобы он довел ее до блаженства.

Он возносил ее до этих высот не только физически, но и эмоционально, и она считала, что конца этому не будет, однако конец наступил так внезапно, что Серена чувствовала себя разбитой и униженной.

Сейчас он смотрел на нее так, словно был сильно удивлен; между его бровями пролегла морщинка.

– Серена?

Шум бального зала померк по сравнению с поразившим ее потрясением. Она бросила взгляд на Лэнгли – тот побелел. Все, кто стоял поближе, повернули головы и уставились на них.

Серена же уставилась на Джонатана, не в силах говорить и дышать. Он в свою очередь смотрел на нее, глаза у него начали темнеть, пока не сделались совсем черными. Однако она вспомнила их. Они были синими, как ночное небо, как глубины океана в солнечный день. Они всегда темнели до черноты, если вокруг не хватало света. В солнечный день его глаза казались экзотическими, их темно-синие искры контрастировали с золотыми прядями волос и густыми светло-каштановыми бровями. Настоящий красавец мужчина.

Лэнгли расхохотался и хлопнул Джонатана по плечу.

– Нет, это Мэг, парень, Мэг Донован, моя невеста.

Джонатан помотал головой, как бы разгоняя туман у себя перед глазами. Потом часто заморгал и, вроде бы опомнившись, поклонился.

– Конечно, – пробормотал он. – Простите меня. Я очень рад снова видеть вас, мисс Донован.

Низкий, глубокий тембр его голоса привел Серену в оцепенение. Она не могла бы сосчитать, сколько раз мечтала услышать этот голос. Он произносил такие слова, предназначенные только ей, за которые она любила его все больше и сильней с каждым днем, с каждым часом.

Она едва не умерла, когда узнала, что слова его были ложью.

Он так и остался лжецом?

Подобные качества, как правило, закрепляются за личностью и даже усиливаются, когда человек становится взрослым. Если мужчина лгал в двадцать два года, то будет лгать и в двадцать восемь.

Серена не нашла в себе силы ответить. Только глянула на него. Лэнгли в свою очередь устремил на нее виноватый взгляд, словно просил прощения, что не предупредил о приезде человека, который оскорбил и унизил ее сестру. Серена с присвистом втянула воздух. Она вдруг с ужасом почувствовала, что готова удариться в слезы.

Лэнгли поспешил ей на помощь.

– Не хотите ли вы подышать свежим воздухом? – предложил он.

Она молча кивнула.

Он поинтересовался с ласковой улыбкой:

– Могу я сопровождать вас?

Его добрые слова помогли Серене обрести дар речи, и она, помахав рукой, возразила:

– Нет-нет, прошу вас. Мне кажется, что вы оба собирались направиться к чаше с пуншем. – Она игриво улыбнулась. – Я вовсе не намерена лишать вас, джентльмены, пунша.

Лэнгли в ответ улыбнулся ей и сказал:

– Мне не хотелось бы отпускать вас одну. – Он похлопал Джонатана по плечу. – Если ты не против…

И тут чья-то рука коснулась руки Серены. Леди Монтгомери сжала ей запястье.

– Ох, идемте на террасу со мной, мисс Донован. Я как раз подумала, что мне тоже стоит подышать свежим воздухом.

Серена сглотнула, потом с улыбкой ответила своей спасительнице:

– Благодарю, мне приятно прогуляться с вами.

Она одарила Лэнгли неуверенной и не слишком веселой улыбкой в благодарность за его сообразительность. Оба кавалера поклонились ей, Лэнгли выглядел при этом вполне понимающим, а у Джонатана вид был такой, словно он проспал целый год, только что пробудился и весьма удивлен. Они с Лэнгли направились к чаше с пуншем, причем Лэнгли, положив руку Джонатану на плечо, направлял его таким образом к вожделенной цели.

Крепко удерживая руку Серены, леди Монтгомери отворила дверь и повела свою спутницу навстречу свободе и приятной прогулке.