Признания в любви. «Образ чистой красоты»

И все равно… Акушерка ничем не могла помочь, доктор Фор тоже.

– Мадемуазель, вы делали когда-нибудь аборт?

– Да…

– Это был первый ребенок? Вас предупреждали, что это опасно?

«Придет время, и ты горько пожалеешь о своем решении…» Старая акушерка в Мулене была права, я пожалела. Горько. Только исправить уже ничего нельзя.

– У вас больше не будет детей, мадемуазель. Скорее всего, не будет.

Вот так мой тогдашний выбор догнал меня через много лет. Тогда я выбрала возможность стать кем-то, лишив себя возможности стать матерью.

Боя не было, ребенка от него тоже… никого не было и ничего. Конечно, рядом суетились так и не узнавшие, в чем дело, приятельницы, вовсю ухаживал Бернштейн, позже нам даже приписали из-за этого роман, гуляли отдыхающие, умопомрачительно пахли розы, было красиво и спокойно, а я не могла выбраться из состояния мрака. Тогда я еще не знала, что будет гораздо хуже.

Удивительно, но дружба с этой парой помогла мне понять, как вести себя с Боем. Мы с ним не могли не встретиться, Париж хоть и велик, но не безразмерен. Рано или поздно наши пути пересекутся, нельзя же вечно прятаться, что тогда?

Анри Бернштейн честно признавался, что наставляет жене рога, но делает это «из любви к искусству». Антуанетта от этой «любви» и этого «искусства» страшно страдала. Глядя на красавицу Антуанетту, муж которой ухлестывал за всеми подряд, я пыталась понять, что делала бы на ее месте. Вырвала ему остатки волос? Выцарапала глаза? Или просто ответила тем же? Но отвечать тем же можно, только если не любишь.

Антуанетта старалась не бывать там, где ее супруг мог встретиться с любовницей. Глядя на нее, я сознавала, насколько это глупо. Но понимала и другое: я никогда не смогу не только забыть, но и даже отказаться от Кейпела. Если он снова появится в моей жизни, даже будучи женатым, я приму. Любовь сильнее, можно сколько угодно злиться, страдать, можно загрузить себя работой, распланировать все, но только не взгляд зеленых глаз, в которых тонешь без сопротивления.

А еще я знала, что никогда не скажу о потере ребенка. Это мой секрет, моя тайна, в которую даже Бою нет доступа. Должно же быть и у меня что-то. Странно, но наличие этой тайны делало меня сильней.

Однако произошло то, чего я опасалась. Женившись, Кейпел довольно скоро вернулся в Париж и словно забыл о существовании супруги. И я приняла своего женатого любовника!

К этому времени ателье было не просто расширено, пришлось купить целый особняк на рю Камбон, неподалеку от предыдущего. Этот дом № 31 навсегда станет моим рабочим Домом. Я купила авто – роскошный «Роллс» с черными кожаными сиденьями, модницы тут же подхватили идею, и из обивки салонов авто быстро исчезли бархат, кружева и прочая дрянь, осталась только кожа, и желательно черная! Для повального подражания мне уже не требовались какие-то усилия, а для покупок кредиты или помощь Кейпела, я встала на ноги.

А еще арендовала виллу «Миланеза». Этого поступка не понял никто, потому что, работая в городе, было крайне неудобно каждый день приезжать на улицу рю Камбон с виллы. Только Мися безнадежно махнула рукой:

– Опять этот Кейпел!

Она была права, «Миланезу» я сняла по совету Боя. Ему очень хотелось видеться со мной, но позволить компрометировать себя в Париже Кейпел не мог, как-никак женатый человек.

Это был очень тяжелый год, невыносимо тяжелый для меня. Но если бы можно вернуть, то я согласна жить так тяжело всю жизнь, только бы Бой был рядом.

Кейпел приезжал на «Миланезу» и уезжал, а я ждала. Когда звук мотора его машины затихал вдали, бросалась в спальню и рыдала навзрыд. Злилась, ругала себя на чем свет стоит, клялась, что больше не пущу его на порог, твердила, что нельзя быть такой тряпкой, нельзя так унижаться, совсем не иметь гордости… В конце концов решала, что перееду в Париж и больше не буду видеться с Кейпелом!

Но не переезжала, тянула и тянула, прислушиваясь, не гудит ли мотор на дальней дорожке, а возвращаясь сама, с замиранием сердца ждала, когда покажется подъезд к дому – вдруг там стоит его «Даймлер»? Я боролась сама с собой очень долго, пока не осознала, что проигрываю эту борьбу, что не могу без Боя, просто не могу!

Я делала все, чтобы он этой борьбы не видел. Кейпел умен и чуток, конечно, он все прекрасно понимал, но ему тоже удобно, чтобы я не подавала вида, как тяжело. Даже самые сильные мужчины бывают совершенно беспомощны в сердечных делах. Он зарывался головой в песок, как страус, только бы ничего не решать.

– Твоя супруга носит вот это?

– Нет.

– А это?

– Нет.

– Почему? Хочешь, я сошью ей самый модный костюм? Негоже супруге Кейпела ходить в старомодных платьях.

– Она беременна.

Вот это удар! Но я его выдержала, почти радостно заявив:

– Отлично! У тебя скоро будет наследник? Хорошо, я сошью ей платье для беременной.

Диана родила в апреле, но не наследника, а девочку. Бой был разочарован, я бодро обнадежила:

– Ничего, вы еще молоды, попробуете еще раз, еще десять раз.