Признания в любви. «Образ чистой красоты»

Зато я активно использовала полосатые жилеты, золотые пуговицы на жакетах, спортивного типа пальто и, конечно, береты, но не как у художников, а как у слуг Вендора – без козырька, надвинутыми на глаза и с большой брошью надо лбом. А еще тонкие свитера, поверх которых разрешалось надевать драгоценности! Сначала все были в шоке, но потом Европе понравилось.

Мы ездили и на скачки, было бы странным, если бы страстный любитель лошадей, содержавший одну из лучших конюшен в мире, не выставлял их на бега.

Ежегодно специальный роскошный (как и все у Вендора) поезд, в котором четыре вагона предназначались только для чемоданов и шляпных картонок, доставлял Вендора и его друзей в Ливерпуль. Мы направлялись на розыгрыш Национального «Гран-при».

Впервые попав на трибуну, я едва не зарыдала. Теперь я не стояла ближе к ограждению где-то внизу, потому что швее не было места на трибуне даже Мулена, я сидела рядом с дамами высшего света, и они спрашивали у меня советы по поводу моды следующего сезона. При этом я не чувствовала себя портнихой, одевающей этих дам, напротив, была хозяйкой, от моего слова зависело, что они будут носить следующей весной, мой вкус диктовал им форму и цвета будущих нарядов. Я диктовала моду Европе! И мне, вчерашней сиротке из Обазина, почти заглядывали в глаза, чтобы услышать приговор одежде на следующий сезон хоть на день раньше, чем другие. Дружбой со мной гордились.

Если честно, то от сознания этого стало не до скачек. Неужели я достигла самого верха?

Но почти сразу получила оплеуху. Они общались со мной на равных, называли кто Габриэль, кто Коко, кому как я позволяла сама, но к их именам приставляли титулы герцогиня, баронесса, графиня… а я всего лишь Мадемуазель Шанель. Всего лишь…

И пусть это «всего лишь» дорогого стоило, пусть моими духами пахла половина Европы, пусть на моих счетах немало денег, пусть мой Дом моделей процветал, но я все равно лишь мадемуазель.

В Итоне я такого не чувствовала, потому что была в замке хозяйкой и на таких правах принимала гостей, а вот на скачках осознала.

Беспокойно оглянулась на Вендора, увлеченно следившего за забегом. Газеты писали о скорой нашей с ним свадьбе. С Вайолет Мэри Нельсон Вендор уже развелся, можно бы и жениться снова. Женится ли он на мне?

Когда герцог Вестминстерский только начинал ухаживать за мной, я отчаянно сопротивлялась, но, пожив рядом, осознав, какую степень защиты могу получить, начала сдаваться. Вендор действительно любил меня, а не покупал, потому что подарком могли быть не драгоценности, а букет лично срезанных в дальнем углу парка диких цветов:

– Я знаю, тебе понравится…

Или присланный из Шотландии огромный лосось с поврежденным плавником:

– Коко, это тот, что сорвался у тебя с крючка. Помнишь? Я отомстил!

Он мог быть требовательным, даже жестоким, но был и трогательным, даже смешным в своем желании доставить радость.

Но Вендору нужен наследник. А мне сорок шесть лет, аборт и выкидыш, после которого доктор Фор сказал, что детей больше не будет.

Нет, он сказал: «Скорее всего, не будет». Значит, шанс есть? Значит, я могу, основательно подлечившись, родить Вендору ребенка, у которого изначально будет имя? Почему такая мысль не приходила мне в голову до сих пор? Да, Кейпел никогда не женился бы на мне, а женившись, какое имя дал своему сыну? А Вендор мог и жениться, и сделать ребенка наследником имени и огромного состояния.

Два дня я ходила как шальная, вдруг осознав, что едва не упустила такую возможность. Деньги я могу заработать для своего ребенка сама, а вот положение даст только отец. Как же я раньше об этом не подумала?!

Потом были врачи, немыслимое количество часто болезненных процедур, очень неприятные манипуляции и даже… Чего я только не предпринимала! Ладно, не буду расписывать. Не помогло! Ошибка, совершенная в Мулене, не позволила мне родить наследника Вестминстеров.

Но Вендор был влюблен и вполне мог жениться и без наследника.

И вдруг я поняла, что именно должна сделать. Не оставляя попыток вылечиться, я решила перестроить свою жизнь окончательно. Дело в том, что, пока я была с Боем, потом вращалась в кругах, близких Мисе, пока встречалась с заказчицами, я представляла себе свет сборищем надменных снобов, а англичан и вовсе чопорными занудами. А теперь выяснила, что они тоже разные, что есть совершенно немыслимый Вендор, есть умница Черчилль, есть замечательный принц Уэльский…

Я захотела к ним, но не как приятельница чудака Вендора (приятельницы – это всегда временно), а как герцогиня. При этом немало беспокойства доставляли мысли о будущем моего Дома моделей.

Какое счастье, что я не бросила работу!

Я должна иметь свою большую виллу, не такую, как «Бель Респиро», а действительно большую и построенную по моему собственному желанию. Это давало бы мне возможность в ответ приглашать Вендора и его друзей.