Признания в любви. «Образ чистой красоты»

Во время следующего дубля кто-то из ассистентов по его просьбе лишь слегка коснулся моих собственных пальцев, вложенных в «Уста», ножницами, от прикосновения к холодному металлу мой визг снова был вполне правдоподобным. Я раскусила хитрость Грегори – он постарался держать меня в настоящем напряжении, я просто не знала, что еще придумали, а потому действительно боялась прикоснуться к этим самым «Устам».

Грегори обещал прилететь на это Рождество, я буду очень его ждать.

Когда-то он сказал, что многое бы отдал, чтобы снова оказаться в Риме на тех съемках. Я тоже, потому что такого счастья не испытывала, даже когда снималась в «Забавной мордашке» с удивительным Фредом Астером. Возможно, потому, что Анна – первая большая роль. А возможно, из-за Грегори Пека, такого опекуна у меня больше не было, только Кэтлин в «Жижи». Как же мне повезло – с первых шагов в кино и театре получить ТАКИХ наставников!

Если Грегори прилетит, надо попросить его вспомнить хотя бы несколько сцен, у него великолепная память, Пек тут же в лицах изобразит множество забавных случаев и нелепостей, каких всегда много на съемках. Представляю, как мы будем хохотать…

Я жду это Рождество не потому, что оно последнее в моей жизни, а потому, что на него обещали собраться мои любимые… Обидно, что даю столь печальный повод для сбора. Пока мы живы и не при смерти, мы всегда заняты, и только понимание, что кого-то больше не увидишь, заставляет примчаться к человеку, бросив все дела.

Грегори Пек обещал бросить…

Но не стоит о грустном. В нашем с Пеком общении было много веселого, и прежде всего в «Римских каникулах».

Вообще-то играть в «Римских каникулах» мне практически не пришлось, я чувствовала себя той самой принцессой Анной. Все вокруг обходились со мной словно с настоящей королевской особой. Мама наставляла меня не менее строго, чем графиня принцессу в фильме, а мне постоянно хотелось удрать от строгих правил поведения и просто пошалить. При этом я никогда не забывала, что должна «вести себя прилично, согласно своему статусу».

Вот и получилась принцесса Анна.

А не влюбиться в блистательного Грегори Пека просто невозможно. Какой же он надежный! Когда есть такой наставник, сыграть плохо просто не получится. Это заслуга Пека, что мне удалась роль. А еще дотошного Уайлера, Эдди Альберта, игравшего его приятеля фотографа, дорогой Грации, причесывавшей меня, Альберта де Росси, каким-то непостижимым образом сумевшего замаскировать гримом все недостатки моей мордашки, и… кажется, я могу перечислить всю съемочную группу «Римских каникул», от Уайлера и Пека до осветителей и водителей. Они были так внимательны и добры, так предупредительны, так хотели помочь бестолковой принцессе, что сыграть плохо просто не получилось бы.

Говорят, короля играет свита, моя «свита» увлеченно «играла» принцессу Анну, мне оставалось только визжать, когда надо мной шутили Пек и Альберт, восторгаться гримом и прическами, вздыхать, когда режиссер требовал «еще пару дублей», хотя на хлопушке уже стоял номер 38, и в перерывах заниматься клоунадой, чтобы хоть как-то отплатить за заботу и ласку окружающих.

Я буквально купалась во всеобщей любви и обожании, это ни с чем не сравнимое ощущение – счастья, потому что тебя любят все вокруг. До сих пор, стоит вспомнить, как мне помогали все и во всем, на глаза наворачиваются слезы. Перед каждым дублем я чуть отходила в сторону, чтобы сосредоточиться, мне нужно уйти от окружающей суеты, побыть одной, в такие минуты меня никто не трогал, даже старательно заслоняли от любопытных взглядов. Было ощущение, что съемочная группа вносила меня на площадку и уносила после выключения камеры.

Все, весь Рим, весь мир существовал ради Анны! И когда я играла сцену возвращения ее во дворец и беседы с наставниками, я говорила не о принцессе, а о себе: «…Если бы я не понимала в полной мере ответственности…» Я понимала, но в этот раз ответственности не боялась, хотя колени все равно тряслись перед каждой командой «Мотор!».

А какие придумки были у режиссера… Одна сцена с потерянной туфелькой чего стоит. Эта сцена задает тон всему фильму: уставшая от официальных мероприятий принцесса, пытаясь хоть чуть облегчить жизнь, тайком снимает туфельку с правой ноги, чтобы размять пальцы, и… теряет ее. Нет, не совсем, туфелька просто падает набок, и нащупать ее ступней никак не удается.

Смешная ситуация грозит обернуться почти позором, потому что Анне предстоит открывать бал, танцуя в первой паре. К счастью, непокорную туфельку все же удается вернуть на ногу, и весь вечер Анна терпеливо сносит неудобства, больше не рискуя облегчать себе существование.

У кого в подобной ситуации не возникнет желания просто сбежать?

Благодаря нескольким вот таким находкам побег принцессы из дворца не выглядит сумасбродной выходкой, зрители начинают сочувствовать бедной девушке еще в первой сцене, причем сочувствовать по-доброму.