Признания в любви. «Образ чистой красоты»

– Сценарий врет, она нисколько не похожа на тебя. А жаль, мы бы назвали ее «Одри» и вручали лучшим музейным грабителям.

Кстати, Питер рассказывал, что Оскаром статуэтку назвала Бэтт Дэвис, потому что обликом «Оскар» походит на ее первого мужа. Однажды Питер некоторое время осторожно разглядывал Уайлера, то и дело подглядывая в какой-то журнал, потом поманил меня пальцем, показал в журнале фотографию «Оскара», кивнул на Вилли и объявил:

– Бэтт права, что предпочла нашего Вилли своему мужу. Если ее Оскар таков, как этот парень, – О’Тул показал на статуэтку, – неудивительно.

Хорошо, что Уайлер не слышал таких вольностей. Но я прекрасно знала, что он не пожелал разводиться с женой Маргарет Таличет даже ради божественной Бэтт Дэвис. И вообще, кажется, для Уайлера существовали только его фильмы, в которых Вилли контролировал все – от сценария до работы водителей. Это был настоящий тиран на площадке, та же Бэтт Дэвис ссорилась с Вилли каждый день, но любой актер, прошедший его тиранию, был готов терпеть ее еще и еще раз… Оказывается, и в условиях тирании можно отдыхать душой, если эта тирания ради достижения высшего результата.

Но я недолго отдыхала, прямо в Париж на съемки Мел привез все же заключенный с «Уорнер» контракт на съемки «Подожди до темноты» по пьесе Нота, где я должна играть роль слепой девушки, в доме которой грабители ищут героин, а ее саму намерены убить. Мне даже слышать не хотелось о такой роли во время съемок счастливого «Миллиона»! Но я не могла не помочь мужу, даже понимая, что он провалит очередной фильм.

Мел понял мое нежелание, а потому сразу заявил, что режиссера определят только с моего согласия. Это означало, что режиссером не обязательно будет он сам. Не знаю, чего ждал от меня Феррер, но я не хотела сниматься в очередном его провальном проекте, а потому в ответ воскликнула:

– Теренс Янг!

Если Мел и ожидал свое имя в ответ, то, к его чести, сумел скрыть разочарование. И все равно я не хотела играть слепую несчастную девушку!

Однако главным стало не это, вскоре я обнаружила, что снова беременна. Это было счастье, добавившее блеска в глазах моей героини-грабительницы. Феррер не стал в Париже дожидаться окончания съемок, ему явно не слишком нравилось наше веселье. Если честно, то и я с облегчением вздохнула, когда муж уехал. Однако это означало откровенную трещину в нашем браке, мы слишком явно тяготились друг другом. Но ведь был еще Шон!

Я хорошо помнила себя в момент развода родителей, мне казалось, что мир рухнул и никогда больше не восстановится. «Папа, папочка, не уходи!» – этот собственный крик всю жизнь стоит у меня в ушах. Нет, мой сын не должен расти без отца, я все сделаю, чтобы этого не случилось. Я буду играть слепых, глухих, глупых в провальных фильмах с декорациями джунглей и дикими звуками, изображающими дикую музыку, хоть роль Эйфелевой башни, если это поможет моему мужу и поможет мне сохранить семью!

Именно потому, поняв, что беременна, я была несказанно рада, двое детей – это же такое счастье, у Шона будет братик или сестричка, а потом, может, и еще… Дети свяжут нас с Мелом, он поймет, что для меня семья важней, тоже почувствует вкус к жизни дома, к семейному уюту, будет стремиться к нам с детьми, зная, что мы его очень ждем дома, перестанет порхать по всему миру в погоне за призрачным счастьем создать что-то, что потрясет основы кинематографа.

Я надеялась удержать мужа дома, родив второго ребенка, совершенно забыв о том, что до меня это уже пытались сделать две женщины. Старалась не думать о прежних семьях, казалось, у нас будет все хорошо, тем более мы купили новый дом, свой дом в Толошеназе, очень тихой деревушке. Это был наш дом. Собственный, не съемный.

Но родить ребенка не удалось, снова проклятый выкидыш сразу после первого Рождества в новом доме. И семью сохранить тоже не удалось. А вот дом остался и действительно стал моей мирной гаванью на долгие годы. Моей и моих детей, они знают, что, где бы ни были, где бы ни жили, их всегда ждет наша небольшая вилла «Ла Пасибль» в Толошеназе.

Мой дом

Место для счастья

Обвела взглядом свое гнездышко и поняла, что нужно обязательно о нем написать. Здесь я прожила много счастливых и трудных минут, здесь выросли дети, сюда приезжали и приезжают друзья, здесь все мое – от обстановки и разных мелочей до цветов в саду, но главное, здесь мой дух. Надеюсь, каждый, кто переступает порог этого дома, сразу этот дух чувствует.

Отсюда я уйду в другой мир, уйду спокойно и светло, несмотря ни на что, я в это верю, я это знаю.

Я всегда хотела иметь свой дом, в котором было бы уютно моим детям, даже тогда, когда детей еще не было. В этом мы совершенно не совпадали с Мелом, для Феррера дом там, где он сам, его вполне устраивали удобные гостиничные номера, не волновала казенная, пусть и роскошная обстановка, кровати, на которых раньше кто-то спал, накидки, на которых сидели тысячи людей, похожесть нашего номера на соседний…