Призрачное счастье

— О, я вас понимаю, — съязвила Амалия.

— Не-а, не понимаете. Я как заботливый супруг в первую очередь беспокоюсь о ней. Ни к чему ей переживать этот ужас еще и в воспоминаниях.

Сергей взял из ящика, стоящего на стуле, портрет Доминики. Полюбовавшись, бережно повесил на стену:

— Итак, перемирие заключено? — поинтересовался он. Сергей и не сомневался, что Амальке деться некуда. В приемной он положил перед Юлькой деньги. Она удивленно уставилась на него, поворошила купюры наманикюренным ноготком и осведомилась:

— И это все? За всю мою доброту и ласку? Маловато будет, Сергей Анатольевич. Мне еще за уборку вашей квартиры причитается.

— За доброту и ласку деньгами не расплатишься, — расхохотался Сергей. — А на эти купи какой-нибудь букет покрасивее, я после работы в больницу еду.

— «Какой-нибудь». Да, хорош муженек, даже любимых цветов жены не знает, — хихикнула Юлька. — И по какому поводу, разрешите поинтересоваться, такое веселое настроение?

— Да есть повод, Юлия… Доминика, оказывается, ничего не помнит после аварии. Амнезия. Лет через пять память, конечно, может восстановиться, но это когда еще будет. Ну а пока мы в полной безопасности.

— Мы? — Юлька изумленно вскинула брови, поправила босса: — Вы хотите сказать — вы. Я-то всегда в безопасности, поскольку женщина как есть свободная. Чего мне бояться — работу потерять? Ха-ха, за мной уже сейчас очередь из престарелых бизнесменов стоит. А вот вы, Сергей Анатольевич, определенно в зоне риска. И с чего это вы, кстати, со мной так откровенны? Не боитесь, что сдам с потрохами?

— Кому? — Сергей искренне удивился.

— А хоть бы и Амалии. Она — акула, мясо с кровью любит, как вам такой вариант?

— Не сдашь.

— Это почему? — удивилась Юлька.

— Потому что торгуешься, — пояснил Сергей. — Люди, которые торгуются, самые безопасные, без прямой выгоды никогда ничего не сделают. А я для тебя могу быть еще очень и очень полезным. Так что беги за цветами, душа моя.

Рабочий день никто не отменял, Рита с Анжелой раскладывались, наводили порядок. Ритка выглядела почти прежней, только почему-то не веселилась.

— Вот жизнь-кастрюля, — жаловалась Анжела. — Опять сегодня на час позже открываемся. Настучит какая-нибудь сволочь Самвелу, будем иметь проблемы себе на голову. И не только голову. А Самвел и так, небось, помнит, как я в его опочивальню выручать тебя заявилась. С Зямчиком вместе.

Зямчик же, не подозревая о тревогах хозяйки, возился в специально устроенном уголке под прилавком, довольно урчал. Рита посуду раскладывала молча, разговор не поддерживала, вся была какая-то не такая, что обеспокоило толстую Анжелу.

— Ну мне-то хоть скажешь правду? Или так и будешь сказки про зеленых человечков рассказывать?

— Ну, если ты действительно хочешь знать правду, скажу: на самом деле они были фиолетовые, — буркнула Ритка.

— Вот чумовая. Похоже, на тебя и в самом деле тарелка вчера села, — разобиделась Анжела.

Мимо гордо прошествовали три цыганки. Толпа настороженно расступалась перед ними, а цыганки, шныряя глазами по сторонам, кого-то выглядывали. Ритка погрузилась в свои мысли, не реагировала на них и вообще ни на кого не обращала внимания. Анжела же, проводив цыганок неодобрительным взглядом, фыркнула:

— Ха, красапеты!

Она не заметила, что вслед за цыганками прошли два молодых человека. То были Артем с другом, которые старались держаться незаметно.

Цыганки остановились возле Лёли и Крокодила. Их широкие цветастые юбки закрыли детей от Надежды, наблюдающей за ними издалека.

— Э, девочка, перестань-ка петь, милая, — наклонилась над Лёлей цыганка, и та замолчала.

Крокодил от неожиданности замер с разинутым ртом, а потом вдруг взорвался:

— Вам тут чего надо-то? А ну валите своей дорогой.

— Нет, Земфира, ты слышала, этот еще спрашивает, че мне надо, — возмутилась цыганка.

— Э, мужик, ты кого тут эксплуатируешь? Ты че, международной конвенции о защите прав детей не читал? — громко заголосила вторая.

— Пошли отсюда! — возмущенно замахал на них Крокодил и скомандовал Лёле: — А ну пой!

— Э, девочка, не пой милая, — покачала головой цыганка.

Вокруг уже стала собираться толпа любопытных. Косарева сообразила, что у Крокодила что-то не в порядке, подхватила товар и бросилась к нему. Но дорогу ей преградила третья цыганка.

— Э, подожди, молодая-красивая, дай ладошку, на судьбу погадаю, — стеной стояла она.

— Отвали! — рявкнула Надежда.

Но цыганка неожиданно схватила ее за руки:

— Ой, не торопись, молодая-красивая, глаза твои бесстыжие уж больно мне знакомые, и судьбу я в них твою вижу поганую-препоганую.

Косарева узнала цыганку, вырвалась, бросилась прочь.

— Ай, держите воровку, люди добрые! — заголосила цыганка. — Деньги последние у меня украла! Непосильным трудом нажитые! Ай, держите воровку!

Толпа, собравшаяся вокруг Крокодила, обернулась на крик. Тут подоспели байкер и Артем. Когда шум утих, ни цыганок, ни девочек уже не было. Только ведерко с мелочью, возле которого валялась монтировка да сидел Крокодил, свесивший на грудь голову…