Призрачные рощи

Моя комната утопала в сумраке, который не мог развеять всего один аквариум с осомой. Из-за приоткрытого окна доносился стрекот цикад, уснувший Марах посапывал на жердочке.

– Значит, пьяная вдрызг Кадия объявила со сцены трактира, что она дочь самого Балатона, и обвинила верхушку Стражи в продажности и домогательствах?.. – протянула я.

– Ага, – подтвердил Мел.

Я еле справилась с соблазном расшибить голову об стену. Не зря говорят, что вино – это энергия взаймы и смелость взаймы. Зато глупость – вся своя, родная, умноженная на тысячу…

– Прах. Так. Нам надо что-то с этим делать.

– И что, позволь узнать?

– Например, у меня есть кровь Рэндома.

Я поднялась и решительно двинулась к каминной полке, на которой поблескивали ряды багровых пузырьков. По дороге подцепила одежду со стула.

– Можно попробовать стереть всем свидетелям память. – Я уже прыгала на одной ноге, на другую натягивая штанину. – Ты же покажешь мне эту таверну?

– Стражди, не хочу тебя расстраивать, но прошло уже часа полтора, пока я сюда добрался. Они все разошлись. Некому память стирать. Точнее, некому поджаривать мозги – прости уж за сомнение в твоем профессиональном опыте.

Я выругалась. Тоже верно. Да и вообще, так себе идея.

– А что, если взять несколько актрис, похожих на Кадию, и отправить их сейчас в разные бары с заданием дебоширить? А завтра трактовать это как инсценировку, подстроенную политическими врагами Балатона?..

Глаза Мелисандра полезли на лоб от такого предложения. Кес поднялся из кресла и безапелляционно отобрал у меня штаны.

– Знаешь, как проще всего привлечь внимание человека к чему-либо? – спросил он. – Ткнуть в это пальцем и сказать: «Не смотрите туда!» Мне кажется, посетители таверны больше пялились на Кадию, чем слушали ее. А еще они были, как бы помягче выразиться, в измененном состоянии сознания. Если мы с тобой развернем бурную деятельность, то можем только ухудшить ситуацию… Так что предлагаю отложить вопрос до тех пор, пока наша звезда не проснется. К тому же у тебя утром встреча с Ноа де Винтервиллем, разве нет? Или ты хочешь прийти к нему, пропахшая злачным районом?

– У меня есть душ вообще-то, – буркнула я. – Помоюсь.

– О, поверь, длинный нос нашего архиепископа учует не аромат, а атмосферу, – хмыкнул Мел. – Стражди, серьезно. Сейчас разумнее всего лечь спать. Не зря у всех народов мира есть поговорка о том, что утро вечера мудренее.

Я прикусила губу.

В чем-то Мелисандр был прав, но как тут уснешь? И дело даже не в том, что моя кровать занята и до сигнала будильника осталась пара жалких часов.

Дело в том, что я ведь чувствовала: возвращение Кадии в стражу – тонкий лед над темной водой. Но я недооценила происходящее и думала, что проблемы будут в другом… Хотя все это, наверное, одна-единственная проблема. Клубок внутренних противоречий из старых и новых желаний, помноженных на такие внешние штуки, как взяточничество, кумовство, сексизм. В нормальном состоянии человек, встречаясь с жесткими проявлениями нашего мира, спокойно противостоит им. Но когда в душе раздрай, то вся грязь и убожество лепятся на тебя, и вот ты сам уже подыгрываешь, прыгаешь на негативную чашу весов, хохочешь, рвешь себя и других в клочья.

В конце концов, никто ведь не хочет быть злодеем и дураком. Мы все хотим только счастья, любви и отсутствия боли. Но в процессе тычемся наугад и ошибаемся – вновь и вновь, вновь и вновь…

* * *

Лечь спать, конечно же, не удалось.

Разойдясь по комнатам и помаявшись там с полчаса, мы с Мелисандром смущенно столкнулись на кухне – о холодильный шкаф, о великий центр домашнего притяжения! – и после кратких переговоров решили пойти проветриться.

Бесцельная прогулка и тихие разговоры вывели нас к святилищу богини Авены, расположенному в чащобе неподалеку от моего дома.

Огромная статуя богини-воительницы пряталась у водопада в глубокой лесной расщелине. Два дерева ошши подсвечивали Авену по сторонам, и казалось, она пламенеет в оранжевом свете древесных плодов. Насекомые, вьющиеся вокруг ягод, отбрасывали на скульптуру плящущие тени, при виде которых я вспомнила о Культе Жаркого Пламени.

Интересно, а новые боги, придуманные культистами, похожи на наших богов? Или секта голых танцоров не стала заморачиваться с пантеоном и поклоняется неоформленному нечто, чья главная функция – просто служить оправданием для вечеринок?

Мы с Мелисандром, шуганув светлячков-ушастиков, сели у подножия статуи.

– Кстати, Стражди, поздравь меня. – Кес с хрустом потянулся. – Я сегодня днем играл в шпиона. Моя карьера стремительно развивается, прах побери!

– А подробнее? – заинтересовалась я.

– Дахху попросил меня о помощи, не поверишь. Сказал, ему надо узнать кое-что об одной властной дамочке…

– Марцеле?

– Точно! Ты в курсе?

– Я знаю, что он пишет о ней биографию и многие факты противоречат друг другу.

– Вот-вот. Господин Носатый предложил мне сыграть роль газетчика и взять интервью у Марцелы – якобы для «Вострушки». Я с удовольствием согласился: пришел к ней домой, весь такой деловой, развернул список вопросов… Действовал масштабно! Но недолго. Меня выгнали.

– За что?