Призрак

Жизнь продолжалась и в загробном мире. Однако Данилюк прикидывал, как долго существовал тот же Древний Египет, какая тьма народа за это время скончалась, и все яснее видел – нет здесь такого количества. Да и остальные загробные мирки должны быть населены гораздо плотнее. Пусть даже в те времена людей было гораздо меньше – это же десятки поколений!

Нетрудно догадаться, что большая часть давно ушла на перерождение. Про него Данилюк слышал уже неоднократно.

– Слушай, а тут есть кто-нибудь из более древних? – спросил он Валерия.

– Более древних, чем египтяне? – сразу понял тот.

– Ну да. Из тех, которых сейчас уже не помнят.

– Так откуда же им быть, если их не помнят?

– А как это связано? – озадаченно спросил Данилюк.

Оказалось, что напрямую. Валерий объяснил, что после смерти душа постепенно теряет слой за слоем, все более очищается и истощается, пока окончательно не утратит воспоминания, превращаясь в бездумную тень. Но чем больше людей о тебе помнит, тем дольше сохраняется твоя личность. Память в загробном мире очень важна.

– Понимаешь, если в мире живых от тебя что-нибудь осталось – это делает тебя более реальным и мешает уйти на перерождение, – сказал Валерий.

– Что осталось?

– Да что угодно. Прежде всего тело – пока оно окончательно не разложится или не окаменеет. Потом то, что ты после себя оставил. Например, дом построил, дерево посадил, картину нарисовал – все это удерживает. А сильнее всего держит память живых – если твое имя по-прежнему помнят, исчезнуть будет очень непросто. Поэтому известные люди всегда задерживаются дольше остальных – они крепко привязаны памятью.

– Меня вряд ли кто будет помнить, кроме родни… – с легкой печалью сказал Данилюк.

– Но все это только затрудняет уход, а не запрещает, – добавил Валерий. – В общем-то многие перерождаются почти сразу после смерти. Некоторые вообще минуют загробные миры – сразу прыгают в новое тело.

– Буддисты, что ли?

– Да много кто. Но большинство все-таки сначала сюда.

– Услышал тебя… А если меня уже никто не помнит, ничего интереснее замка из «Лего» я при жизни не создал, а тело давно сожрали черви… все, рождайся заново? Или можно еще как-то задерживаться?

– Есть и другие способы, конечно. Можно, например, поддерживать себя внешними эманациями.

– Это как?

– Да почти как при жизни. Например, вот хоть эта пища, – откусил кусок лепешки Валерий. – Это – плотный астрал. Поглощая его, ты получаешь вкусовые ощущения, на некоторое время «оживляешься» и чуточку замедляешь процесс утраты себя. Но от подобных мелочей польза невелика. Это ж так, эфирный сгусток. А вот если ты поглотишь другого духа… но этого ты лучше не делай.

– Почему?

– Вампиризм потому что. Голодных духов видел? Это они и есть – кто выбрал для себя такой путь. Начнешь жрать другие души – превратишься в монстра.

– А если животных? Тут многие охотятся.

– Это другое. При охоте ты получаешь не сам дух, а его… съедобную часть. Которую можно пожарить, сварить или вообще съесть сырой. А сам дух животного через некоторое время восстанавливается. Вон в Хели в некоторых домах каждый день жарят одного и того же вепря – а он на следующий день оживает. Главное – не поглощай сам дух. Станешь привидением-вампиром, голодным духом.

– Ну все равно, целыми днями жрать – то еще развлечение.

– Необязательно именно жрать. Можно просто сохранять себя в форме. Контролировать распад. Для этого лучше всего найти работу. Не важно какую, лишь бы от тебя польза была. Другим духам или просто мирозданию. Это… стабилизирует.

Данилюк рассеянно покивал. До него наконец-то дошло, почему Валерий ему помогает. Действительно, среди духов идеальной сохранности преобладали относительно молодые, недавние. А почти все древние, перевалившие за несколько веков, были при деле. Исполняли какие-то функции – что-то стерегли, чем-то управляли, что-то производили. Или, как Валерий, помогали новоприбывшим. Таким образом они придавали своему существованию некий смысл – и он сохранял их личность и память. Не давал деградировать до астральной нежити или уйти на реинкарнацию.

Впервые Данилюк задумался о том, что и ему не помешало бы найти работу. Он пока что совсем свеженький дух, и в мире живых от него осталось много чего. Его тело разложится еще не скоро, родни и друзей довольно много, и они его пока что отлично помнят. Лет тридцать у него есть точно.

Но лет тридцать – это далеко не вечность. А значит, постепенно его душа тоже будет терять слой за слоем. И если он не хочет пополнить ряды астральной нежити или голодных духов – лучше прикидывать уже сейчас.

Глава 16

Дуат стал последним из так называемых миров Ойкумены. Народов, населявших Европу, Западную Азию и Северную Африку. Но это была лишь малая часть Загробья.