Читаем Призрак из картины полностью

И все - разговор окончен? С другой стороны, упаси меня Зима оказаться у него под горячей рукой. Я кивнула, про себя повторяя имена. Ладно, деваться все равно некуда. Хочется верить, что это моя последняя миссия на сегодня.


***


Мы вышли из кабинета и зашагали в сторону лестницы. И снова брели по коридорам великолепного дворца, правда теперь мы спускались все ниже и ниже, наверное, мы уже под землей. Коридоры становились все менее красивыми и более безлюдными. Наконец мы остановились в узком коридоре - около дубовой массивной двери.

Рикон начал водить над ней руками и что-то тихо бормотать, дверь с тихим скрипом отворилась. Я с любопытством заглянула внутрь.

Это был не архив, это был гигантский зал заваленный кипами бумаги. Искать здесь что-то? Нереально! Маг молча прошагал в некий центр этого помещения и расположил картину на полу.

- Когда закончишь - подлетишь к потолку. Я тебя заберу.

Гадство! Он просто ушел, оставив меня в этом бумажном море! Я тут годами могу перебирать бумаги! Осторожно покосилась на закрывающуюся дверь и от души выругалась:

- Сволочь! Что тебя Лето-отец забрал, а Зима-мать родным не признала!

Спустя несколько часов я со злостью швырялась бумагами. Поднимала в воздух перевязанную кипу, рвала бечевку, потом мельком читала листы и сбрасывала их на пол.

- Не то... не то... не то...снова не то... Это тоже не то.. Гад... не то... не то...

Не знаю, в какой по счету кипе мои глаза зацепила фраза 'встретился с чистокровным северянином'. А что бывают и не чистокровные? Кайтли сказал, что я северянка. Эта фраза заставила меня задуматься, а потом я принялась жадно читать.


'В пути к перевалу Курда я остановился в маленьком поселении близ гор Близнецов. Этих величайших исполинов было видно даже из далека, говорят на перевале в ясную погоду можно увидеть Близнецы, однако погода в тот год была мерзкая и мне не посчастливилось. По пути дальше в горы меня вел один местный мужчина. Похоже, я встретился с чистокровным северянином. Отдельно стоит описать его внешность. Он был высоким и коренастым, впрочем, как и все Дети гор. Но его рост был выше, чем у местных, плечи шире, руки и ноги больше. Круглое лицо с белыми радужками глаз, казалось, что он был выкован из Близнецов большой киркой, а волосы его посыпали снегом - настолько были они белы. Я ненавязчиво спрашивал его о Северянах, о традициях его народа и он поведал мне множество легенд. Одну из них я запишу ниже, ибо память моя может испортиться, а...'


Я схватила следующий лист, но продолжения других листов не вязались с концовкой моего листка. Тогда я просто продолжила читать дальше. На этом листке половина слов была стерта или зачеркнута.


Перейти на страницу:

Все книги серии Водный мир (Алина Ки)

Похожие книги

Мой генерал
Мой генерал

Молодая московская профессорша Марина приезжает на отдых в санаторий на Волге. Она мечтает о приключении, может, детективном, на худой конец, романтическом. И получает все в первый же лень в одном флаконе. Ветер унес ее шляпу на пруд, и, вытаскивая ее, Марина увидела в воде утопленника. Милиция сочла это несчастным случаем. Но Марина уверена – это убийство. Она заметила одну странную деталь… Но вот с кем поделиться? Она рассказывает свою тайну Федору Тучкову, которого поначалу сочла кретином, а уже на следующий день он стал ее напарником. Назревает курортный роман, чему она изо всех профессорских сил сопротивляется. Но тут гибнет еще один отдыхающий, который что-то знал об утопленнике. Марине ничего не остается, как опять довериться Тучкову, тем более что выяснилось: он – профессионал…

Альберт Анатольевич Лиханов , Григорий Яковлевич Бакланов , Татьяна Витальевна Устинова , Татьяна Устинова

Детская литература / Проза для детей / Остросюжетные любовные романы / Современная русская и зарубежная проза / Детективы
Дети мои
Дети мои

"Дети мои" – новый роман Гузель Яхиной, самой яркой дебютантки в истории российской литературы новейшего времени, лауреата премий "Большая книга" и "Ясная Поляна" за бестселлер "Зулейха открывает глаза".Поволжье, 1920–1930-е годы. Якоб Бах – российский немец, учитель в колонии Гнаденталь. Он давно отвернулся от мира, растит единственную дочь Анче на уединенном хуторе и пишет волшебные сказки, которые чудесным и трагическим образом воплощаются в реальность."В первом романе, стремительно прославившемся и через год после дебюта жившем уже в тридцати переводах и на верху мировых литературных премий, Гузель Яхина швырнула нас в Сибирь и при этом показала татарщину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. А теперь она погружает читателя в холодную волжскую воду, в волглый мох и торф, в зыбь и слизь, в Этель−Булгу−Су, и ее «мысль народная», как Волга, глубока, и она прощупывает неметчину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. В сюжете вообще-то на первом плане любовь, смерть, и история, и политика, и война, и творчество…" Елена Костюкович

Гузель Шамилевна Яхина

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее