Призрак киллера

— Конечно, знаем, — ответил сидевший позади и протянул конверт. Конверт был большой, из плотной бумаги. Щелкунчик приоткрыл его и увидел внутри пачку стодолларовых бумажек, перетянутую розовой тонкой резинкой, и фотографию человека.

— Тут семьдесят тысяч, — сказал водитель. — Пересчитайте, пожалуйста.

Щелкунчик видел, что пачка купюр совершенно квадратная, то есть безумно толстая. Русские деньги нельзя паковать в такие толстые пачки, купюры порвутся. А доллары гораздо прочнее.

— Нечего время терять, — сказал он, игнорируя пачку. — Потом пересчитаю, на досуге. Но вы же не станете меня обманывать. Если там не окажется нужной суммы, я просто не стану работать, вот и все.

Он достал фотографию и увидел на ней довольно молодого человека лет двадцати семи — двадцати восьми, кудрявого, с тонкими чертами интеллигентного лица. Фотография была зигзагообразно обрезана с краю. Видимо, рядом с молодым человеком кто-то стоял на снимке, но эту часть удалили.

На обороте было написано: «Кисляков Алексей Борисович». И все, больше никакой информации там не содержалось.

— Запишите его адрес, — предложил человек в маске. — Кронштадтский бульвар, дом сто пятнадцать, квартира тридцать восемь. Живет один, не женат.

Говоривший вопросительно взглянул на Щелкунчика, как бы спрашивая, отчего тот не записывает. Но это было бы полным безумием. Подобные записи были бы главной уликой против Щелкунчика… Он натренировал свою память так, чтобы запоминать все «со слуха»… А потом, когда дело сделано, выбрасывать из головы…

— Машина есть? — спросил Щелкунчик отрывисто. — Охрана есть? Чем он занимается?

— Машина есть, — ответил человек и назвал номер «Жигулей», принадлежащих гражданину Кислякову. — Охраны нет никакой, невооружен. Не занимается ничем, не работает.

— Бомж, что ли? — удивился Щелкунчик. Бомжей ему еще не заказывали… Обычно его «клиентами» бывали солидные, важные люди. Такие люди, которых и убить нелегко, потому что их охраняют и они сами принимают меры безопасности. И вообще — это бывали такие люди, которых действительно нужно было убрать с дороги, потому что они кому-то сильно мешали. За таких и деньги заплатить стоило.

А тут — какой-то юноша, да еще и безработный…

— Если все так… — сказал Щелкунчик медленно, чувствуя, что тут кроется какой-то подвох. — Если все так, как вы сказали, почему бы вам и самим не убить его? Подумаешь, наехали бы машиной… Или просто палкой по голове… Безоружный, безработный, одинокий человек — неужели нужно нанимать меня для того, чтобы убить такого?

— Да вам-то какое дело? — ответил водитель. — Вам же легче — меньше работать надо… И вообще — зачем вы задаете вопросы? Это же не ваше дело — вопросы задавать. Вы должны сделать все три дела, вам и платят только с этим условием.

«Действительно, что это я? — сам себе удивился Щелкунчик. — Растерял квалификацию…»

Спрашивать ни о чем было нельзя, это он всегда знал. Чем меньше знаешь, тем больше гарантия, что останешься в живых. Тем более что ему ясно сказано — заказ идет «в пакете», то есть только сразу на всех троих «клиентов». Может быть, следующий «клиент» будет таким сложным, что трудности окупят и легкость с первым?

— Всех троих я за десять дней не успею, — твердо сказал он, оборачиваясь к сидевшему позади человеку, поставившему с самого начала условие про десять дней. — Десять дней на троих — это самодеятельность, — добавил он. — От такой спешки только хуже будет. Вы же не хотите, чтобы я рисковал?

— А за сколько? — тут же почти хором спросили оба.

— Быстро, — ответил Щелкунчик решительно. — Но поскольку я еще ничего не знаю про двух других, то ничего и сказать не могу. А вдруг вторым окажется начальник ФСБ? Кто вас знает, ребята, чего вы захотите за свой «арбуз»… Нет, я могу только обещать, что тянуть не стану, но и сроки назвать не могу. Если вам надо поскорее, со сроками, то нанимайте пэтэушников с ломиками…

* * *

Оружие у него было, он приобрел сравнительно недавно пистолет, который использовал для защиты от рэкетиров. Оружие ему понравилось, бил пистолет точно и приятно, аккуратно ложился в ладонь.

Купить глушитель не составляет в современной Москве никакой проблемы, хотя Щелкунчик не любил пользоваться глушителем — ему казалось, что это снижает меткость стрельбы. И вообще — стрелять с глушителем — это то же самое, что сношаться с презервативом… Совсем не то ощущение. Как будто было что-то, а как будто и не было ничего…

Все-таки глушитель был необходим, и пришлось выложить за него некую круглую сумму.

Самой большой психологической проблемой для Щелкунчика была семья. Он хотел теперь обезопасить себя и семью. Себя — от возможности давления на него при помощи жены и детей. Однажды такое уже было, и он хорошо помнил свое ощущение беспомощности в те часы и дни. Кроме того, Надя и дети не должны ни о чем догадываться.

А куда отправить их? Ни у Щелкунчика, ни у Нади не было никаких родственников в других городах.