Призрак на борту сухогрузного судна

Даль, укрытая маревом трубного дыма,соль в ритуальных повторах бурунного плеска,звуки и запахи ветхого судна:тлеющих досок, проржавленной стали,старых машин, исходящих лязгом и визгом…Устало толкая корму, завывая по борту,вгрызаются в море они, и грызёт их отчаянье, гложет,и горькие волны вгрызаются в горькие волны,и движется старое судно по старому морю.Угрюмые трюмы, туннели душных потемков,куда проникает лишь изредка солнечный светв компании грузчиков…Груды мешков — владения мрачного бога:они громоздятся, безглазые серые твари,

топорщатся серые уши, вздыхаютпочтенные чрева с отборной пшеницей и копройкак животы у беременных женщин, одетыхв серые рубища и терпеливождущих чего-то в тягостном сумракекинотеатра.Внезапно вскипает вода за бортом:волны топочут,будто проносится призрачный коньи бьют в солёную воду копыта…И снова топот захлёбывается волной.И в каютах тогда остается одно только время:недвижное, внятное, словно большая беда.И к пряному запаху преющей ткани и кожи,

оливков, и лука, и масла примешанстранный запах кого-то, кто прячется в тёмных углах корабля:безымянного духа, которыйскользит сквозняком по ступенькам,слоняется по коридорам, по кубрикам и отовсюдунапрягает своё незримое зренье.И, пристально глядя глазами,лишёнными цвета,проносит бесплотное тело,лишённое тени,и звуки морщат его, а вещи пронзают навылет,и пыльные стулья лоснятся в его прозрачной утробе.Кто этот призрак, который призрачнее привиденья?Чьи шаги воздушны, словно полночный шорох муки,

а голос озвучен только скрипением досок?В каждой вещи живёт его плоть, и блуждают,и плывут эти вещи внутри корабля кораблями,начинёнными смутным и зыбким его естеством:платяные шкафы, зелёные скатерти, бликина полу, потолке, занавесках —всё вокруг испытало бесплотное прикосновеньеэтих медленных рук, которые старят, как время.Оступаясь, скользя, этот затхлый ветер вползает по трапуна корму, под удары соленого ветра;опираясь на поручни, смотрит на горькое море.Но оно неподвластно невидимому привиденью,и, отринув его ворожбу, пляшут крепкие волнывольной пляской живого огня и играющей крови,

и бурлят буруны, единясь и воссоединяясь.Неизбывные, неистощимые волны, вне времени и повторенья, —студеное месиво зелени, плотно-упругая сила —скребут кораблю они чёрное брюхо, смываюткоросту наростов и гладят стальные морщины,грызут скорлупу корабельной обшивки,и реют долгие стяги бушующей пены,и блещут брызги зубами сверкающей соли.А призрак смотрит на море невидимым взглядом:круговращение солнца, стоны и кашель машины, и птица —уравненье простора округло и одиноко,и он возвращается в чёрное чрево по трапу,падает в мёртвое время, на мёртвые доски,и рыщет потом по каютам и по коридорамв стиснутом медленном воздухе, в скорбном затворе.