Призрак на вахте

Когда «Лефорт» внезапно погрузился левым бортом, сигнальщики с флагманского «Владимира» видели около корабля гребную шлюпку с гребцами, одним человеком, по-видимому матросом, на баке и закутавшимся в шинель офицером на корме. В это время «Владимир» исполнил поворот, и больше они шлюпки уже не видели.

Страшно даже представить, что испытали в свои последние минуты люди на «Лефорте»! Кто-то сразу понял всю тщетность попыток спасения и, оставаясь там, где его настигла беда, лишь молился о спасении если не тела, то души. Кто-то, наоборот, отчаянно боролся за жизнь, карабкался по взметнувшемуся ввысь борту. Кто-то пытался спасать женщин и детей, которые с самого начала катастрофы не имели ни малейших шансов на спасение. Крики отчаяния, молитвы, проклятья и детский плач – все заглушал рев волн и ветра. Ни одному из многих сотен не суждено было пережить этих мгновений. Море приняло в свои стылые объятья всех…

После гибели «Лефорта» контр-адмирал Нордман распорядился отдать якоря. Пытались искать спасшихся, но таковых не было. Замерили глубину – она составила 30 саженей. Спустя двое с лишним суток ветер стих. Вскоре подошли пароходы и, заведя буксиры, потащили оба линейных корабля в Кронштадт. По прибытии контр-адмирал Нордман немедленно представил письменный рапорт о происшедшей трагедии. Спустя несколько дней решением императора Александра II была создана следственная комиссия под председательством вице-адмирала Румянцева.

С особым тщанием были опрошены несколько человек из команды «Лефорта», по разным причинам оставшихся в Ревеле. Так, оставшийся по причине болезни лейтенант Рененкампф заявил, что «28 августа он получил личное приказание командира находиться при налитии корабля водой. Эта работа продолжалась всю ночь, и было налито 50 бочек». Затем Рененкампф заболел простудной лихорадкой и был оставлен до выздоровления в Ревеле. В последнее свое посещение корабля перед самым выходом лейтенант присутствовал на молебне и видел, что кубрики чисты от посторонних предметов, багаж женатых матросов лежал, как это и положено, в носовой части батарейной палубы. Жалоб на скорое отправление и какие-либо неисправности он ни от кого не слышал. Оставленный также по болезни в ревельском госпитале унтер-офицер комендор Семен Худяков показал, что перед выходом в море он находился при креплении орудий и свидетельствует, что все они были закреплены самым тщательным образом.

Командир шхуны «Стрела» капитан-лейтенант Юнг рассказал, что перед выходом «Лефорта» в море он дважды побывал на нем, ходил по палубам и везде видел полный порядок. Никто из офицеров не жаловался на какие-либо неполадки, которые могут повлиять на безопасность плавания.

Лейтенант 13-го флотского экипажа Опацкий, тоже бывший на борту линкора перед выходом в море, показал, что все орудия на нем были закреплены по-походному и не могли сорваться при качке и пробить борт. То же заявили и гребцы катера контр-адмирала Нордмана, которые также видели все орудия хорошо закрепленными. Примерно то же самое подтвердили и другие свидетели, включая и вице-адмирала Митькова, который заявил, что капитан 1-го ранга Кишкин относительно неисправностей и недостатков по парусному вооружению, снабжению и состоянию корабля ему не объявил.

Однако командиры «Владимира» и «Императрицы Александры» капитаны 1-го ранга Перелешин и Изыльметьев показали, что вся эскадра была весьма плохо снабжена материалами по части парусного вооружения: такелаж, пришедший почти в полную негодность, не был заменен новым.

Корпуса флотских штурманов капитан Кузнецов заявил, что корабль «Лефорт» по загрузке был одинаков с кораблем «Императрица Александра», а потому он предполагает, что «Лефорт» опрокинуло не напором ветра, а из-за того, что в трюм его при каких-то обстоятельствах попала вода.

Много занималась комиссия вопросом загрузки «Лефорта», однако кроме общих цифр о наличии 22 тысяч пудов балласта и заполненных 50 из 189 водяных цистерн ничего установить в точности не удалось.

Небезынтересно, что командиры как «Владимира», так и «Императрицы Александры» показали, что во время шквала их кораблям тоже пришлось нелегко. У «Императрицы Александры» крен достиг двадцати градусов, в палубы начала хлестать вода, помпы не справлялись, и в трюме вода прибывала до 12 дюймов в час. Только после того как корабль повернул по ветру, поступление воды стало уменьшаться. При этом капитан 1-го ранга Изыльметьев отметил, что раньше на корабле такого поступления воды никогда не было.