Призрак ночи

— Нет. Линкольн со своими кликушами не успокоятся до тех пор, пока не расправятся с Этаном. Они настолько уверены, что он олицетворяет собой зло, что не могут думать ни о чем другом. Например, как бы выбраться из той трясины, в которой увяз город за последнее столетие.

— Наверное, тяжело исправить ошибки, которые копились целых сто лет, — заметила Меган.

— Было бы желание, а возможность найдется. Оук Гроув — проклятое, злое место. Самое лучшее, что могло бы с ним приключиться — это ураган, который снес бы его к чертовой бабушке.

Мег встала со скамейки и подошла к ступенькам, которые вели в беседку. Солнечные лучи затерялись во влажной полуденной дымке, и старичок стал каким-то расплывчатым и зыбким.

— Может, это чересчур? Что, собственно, случилось с городом? Неужели это последствие изоляции?

— Жители городка сами обособились от внешнего мира. Все началось в начале века. Тяжелое было время. Год за годом засуха губила урожай. На смену ей пришли ураганные смерчи, унесшие жизни доброй половины горожан. Выжили посредственные, серые людишки. Они предпочли закрыть двери перед носом своих соседей, обрекая их на верную гибель, вместо того, чтобы сообща бороться со стихией. Эти озлобленные посредственные людишки перемешивались друг с дружкой десятилетиями, и вот все, что от них осталось. Те, кто получше, делают все, чтобы отсюда выбраться. А те, кто похуже остаются, продолжая влачить жалкое существование.

— Вот уж не думала, что все население городка прогнило насквозь.

— Ты просто не всех еще видела. Это просто… зло. Ненавижу повторять слова пастора Линкольна, но лучше не скажешь.

— Почему же Этан здесь живет? Не станет ли он таким же злом, как остальные?

Старичок посмотрел на нее выцветшими голубыми глазами.

— Он остается здесь, потому что считает, что здесь его место. Он уверен, что все люди такие же жестокие, бессердечные и от природы испорченные, как жители Оук Гроув. Отсюда его нелестное мнение о человечестве в целом.

Меган, почувствовала, как усилилась тяжесть у нее в груди. Только на этот раз причиной тому была не болезнь. Тяжело стало у нее на сердце.

— Как же ему помочь? — голос ее прозвучал еле слышно в неподвижном полуденном мареве.

Старый садовник посмотрел на нее с удивлением и состраданием.

— Ты, действительно, этого хочешь? Ведь он держит тебя здесь почти как узницу. Разве он не угрожал уничтожить твоего отца и все, что тебе дорого? Почему ты хочешь ему помочь?

Мег не стала спрашивать, откуда ему об этом известно. Похоже, здешние обитатели знали решительно обо всем. И только она находилась в полном неведении. Причем, чем больше она здесь жила, тем больше чувствовала себя сбитой с толку.

— Может быть, он меня отпустит, если я ему помогу, — предположила она, зная, что не это ее тревожит.

— Не думаю. Если Этан что-то задумал, то ни за что не отступится. Упорство — это одно из его сомнительных достоинств. Уж мне-то не знать! Он винит Дока Бейли и жителей городка в смерти своего отца, которая случилась пятнадцать лет назад. И все это время он строит планы идеальной мести.

— А почему он их обвиняет?

— О, они виноваты, уж будь уверена. У его отца случился сердечный приступ именно в этом саду. Док Бейли был пьян в стельку, а горожане отказались помочь. У Ферди с заправки была единственная машина на ходу, и он не отвез старика Уинслоу в больницу. Может, тот помер бы в любом случае, но горожане ускорили это событие, и Этан стал круглым сиротой, не достигнув двадцати лет.

— Выходит, ему лет тридцать пять, — быстро сосчитала в уме Мег.

— А ты думала, сколько ему лет?

— Я его не видела, поэтому не знаю. А что случилось с его матерью?

Старик фыркнул.

— Его мать была никчемной вертихвосткой, которая не могла вынести вида собственного сына. Когда ему было двенадцать, она погибла в автомобильной катастрофе. И осмелюсь заметить, что это случилось на одиннадцать лет позже, чем следовало.

— Это очень жестоко.

— Она это заслужила за то, что с ним сделала, — невозмутимо и уверенно сказал старик. — Его еще можно спасти, Мег, но время на исходе. Скоро может быть уже поздно. Мне кажется, тебе было предначертано попасть именно сюда. Ты его последний шанс.

Тяжесть в груди, казалось, готова была ее задушить.

— Последний шанс для чего?

— А вот это решать тебе самой, — его голос тихо развеялся в густом тумане. — Не вини себя, если не сможешь его спасти. Может, уже слишком поздно.

— Но отчего я должна его спасти? — она уже почти не видела старичка, в клубящемся тумане еле виднелся его силуэт. Снова начался мелкий моросящий дождик, и Мег пришлось вернуться в беседку. — Спасти от чего? Не уходи. Ты не объяснил…

— Я буду здесь, — раздался издалека тихий голос. — Когда я буду тебе нужен, ты найдешь меня здесь.

— Но кто ты такой? Как твое имя? Куда ты уходишь? Кто…

— Джозеф.

Она не знала, произнес ли он свое имя или оно эхом отозвалось у нее в уме.

Мег позвала его снова, но никто не отозвался. Она осталась стоять в беседке, как на острове, посреди участившегося дождя и сырого тумана.

— Она назвала меня Игорем, — с обидой в голосе сказал Сальваторе.

Этан рассмеялся.