Призрак ночи

— На твоем месте я бы этого не делал, — вежливо сказал он. — Мистер Уинслоу не любит, когда с его гостями грубо обращаются. Особенно с мисс Кэри.

Роб, тяжело дыша, переводил взгляд с Мег на Сальваторе.

— Черт возьми, да что такого происходит между тобой и Уинслоу? — снова спросил он, приглаживая волосы. Сейчас он выглядел помятым и взъерошенным, ничем не напоминая подтянутого бизнесмена, с которым Мег крутила короткий роман.

— До свидания, Роб.

Он снова открыл рот, чтобы задать следующий вопрос, но Сальваторе схватил его за шиворот и потащил к выходу. Через секунду Мег услышала, как хлопнула входная дверь. Сальваторе вернулся в комнату, бодро отряхивая руки.

— Не могу сказать, что я в восторге от твоего вкуса в выборе мужчин.

— Иди к черту, — огрызнулась она.

— Значит, ты все-таки решила остаться?

Мег тут же насторожилась.

— Я этого не говорила. Мне просто не хотелось ехать вместе с ним.

— На тебя не угодишь, — проворчал Сел. — Пойдем, я отведу тебя в новую комнату.

— О Боже, — простонала Мег. — Неужели я не могу провести две ночи подряд в одной и той же комнате?

— Нет. Во всяком случае, так считает Этан. Кроме того, нам больше не нужны твои ночные визиты. Мистер Уинслоу тщательно оберегает свою личную жизнь.

С этими словами Сел двинулся вдоль по коридору. Мег помедлила, задумавшись о том, что может, ей все же нужно было успокоить Роба и упросить доставить ее в ближайший аэропорт.

Нет, она не могла поступить подобным образом. Ей припомнились его мягкие руки и слюнявый рот. И то, как он старался оправдать грязные махинации ее отца.

Потом она вспомнила Этана Уинслоу и две стороны его лица — одну ангельски прекрасную и другую, жестоко обезображенную. А еще она подумала о его горячих поцелуях, сильных руках и страстном желании.

Она посмотрела на кольцо Этана. Теперь ей стал понятен символ, изображенный на нем: бог с двумя лицами. Она отсюда не уедет. Пока еще нет.

Глава двенадцатая

На смену холодному и дождливому апрелю пришел май, обдавший пустынный уголок Арканзаса волной удушливой жары. Буйным цветом зацвели фиалки и лилии, розы и пионы. Меган оставляла окна распахнутыми во всех комнатах, где проводила ночь, чтобы заполнить их теплым запахом весны. Она оставляла их открытыми для Этана.

Она знала, что иногда он приходил к ней, когда она спала. Ей снилось, что кто-то касается ее щеки, нежно проводит по изгибу шеи движением легким, словно весенний ветерок. Она знала, что он наблюдает за ней на экранах мониторов или приходит сам и стоит возле нее, пока она пребывает во сне. Меган могла точно определить ночи, когда Этан находился у нее в комнате. Когда она просыпалась, ее кожа была горячей, чувствительной, переполненной жизненных сил. Но прошло десять дней, а она не увидела Этана ни разу, в лунном свете не промелькнула даже его тень.

Десять дней перехода из одной комнаты в другую в компании одного лишь хмурого Сальваторе смягчались редким появлением Рут, которая неизменно выказывала Мег дружеское расположение. Десять дней одиночества, исполненных странным чувством смиренного ожидания. Ожидания того, что неизбежно должно было случиться. Ожидания того, когда он придет к ней.

Она не сомневлась в том, что этот день настанет. Она чувствовала Этана везде, где бы ни находилась. Его желание, его потребность в ней. Временами она задумывалась над тем, не приписывает ли она Этану собственную скрытую потребность в этом необыкновенном мужчине. И тогда она бежала от всего, что окружало ее, ища уединения в прохладе сада и надеясь услышать от Джозефа слова утешения.

Но и он не появлялся. Иногда ей казалось, что она различает вдали его силуэт, но когда она туда прибегала, от него не оставалось и следа. Лишь запах свежевскопанной земли возле цветов говорил о том, что Джозеф все же был здесь.

Десять дней… Иногда она просыпалась среди ночи, одинокая и напуганная окружавшей ее тьмой. Она была уверена, что это случалось в те ночи, когда Этан не приходил к ней, чтобы посмотреть на нее и приласкать. И это были самые тяжелые ночи в ее жизни.

Тогда реальность грубо вмешивалось в ее жизнь, напоминавшую какой-то зыбкий сон. Она начинала думать о Рисе, одиноком и опозоренном, находившемся на пороге тюрьмы, с единственной дочкой, которая отвернулась от него, больше того, просто исчезла с лица земли. Только отец прекрасно знал, где именно она находилась, потому что сам послал ее сюда, пожертвовав своим ребенком в последней отчаянной попытке спасти свое доброе имя.

Она думала о своей удобной квартире, о том, как она ходила в кино, как коротала вечера с любовным романом в руках, ела йогурты и мороженое, пила диетическую колу. Здесь она, казалось, питалась исключительно деликатесами, пищей, которая сама по себе являлась произведением искусства. Время от времени она с трудом натягивала на себя любимые джинсы, удивляясь, почему не теряет вес подобно героине из классического готического романа. Но джинсы по-прежнему туго обтягивали ее бедра.