Призрак войны

– Мне нужно было учиться. Ваши ружья не могут нанести ущерба мне. Я могу ужесточить мою кожу. Расскажи, какое еще оружие есть у вас?

– Ты, мистер, вплотную приблизился к ядерному оружию. Лучшего оружия у нас нет. Кстати, насколько близко ты приблизился? Как ты добрался до него? Его ведь зарывают глубоко.

Омикрон предпочел оставить вопрос без ответа.

Баск почесал руки, которые шелушились. “Ощущение как от загара. Не больно, но дико чешется. Умру ли я?” Его поразила мысль, что он не сможет стать отцом. “Дети? Глупости! Мне двадцать восемь лет. Я девственник. Неловкое домашнее животное, без подружки, без общественной жизни. Только армия. У меня есть заботы похуже, чем думать о том, что мои дети станут мутантами”. Но печаль уже угнездилась.

– За кем сила?

Баска вопрос застал неподготовленным.

– Армия, по-моему.

– Кто самый сильный?

– Армия. Самая сильная в мире. У русских больше танков, но наши лучше.

– Кто такие русские?

“Надо захватить позиции”. Забулдыга содрогнулся про себя.

– Соседняя страна. К северу. – Впервые он соврал Омикрону. Впервые осмелился.

– Они сильны?

– Не так, как мы.

Темнота окутала Баска, обволакивая его чернотой. Он хотел выбраться. Он хотел жить.

– Какая сила?

– Винтовки, танки, бомбардировщики…

– Нет! – Голос Омикрона стал необычно громким. Впервые он проявил нетерпение. “Он выучился английскому языку… выучился удивительно быстро…”

Баск дрожал в темноте:

– Не понимаю, что ты хочешь сказать.

Омикрон остановился. Он стоял в темноте, молча пытаясь думать. Радио издавало шум. Ранее оно не издавало шумов, когда Баск в отчаянии пытался звать на помощь. Радио реагировало всегда, конечно, на слова Омикрона. Баск привык игнорировать это. Но сейчас в тишине пещеры оно издавало тихие звуки, когда Омикрон не произносил слов.

Стараясь действовать бесшумно, Баск отстегнул свой радиоаппарат от пояса и приблизил к уху.

Он услышал, как думает Омикрон.

Омикрон думал на английском языке, но более примитивном, грубом, нежели тот язык, на котором он говорил. Было похоже, что он привык думать на другом языке, машинном, электронном.

“Тепло заряжает кожу. Заряд энергии разрушает ее, оружие остается нетрону shy;тым. Солнечный свет заряжает кожу. Заряд света слаб. Ядерная энергия?”

Он продолжал думать. Баск мог слышать мысли, едва успевая за ними, поскольку они вспыхивали на большой скорости. Как и Баск, Омикрон думал символами и словами. Баск не мог уловить всего стрекотания и всех воплей, которые он слышал, но слова он разбирал. Сам он мыслил быстрее, чем Омикрон.

Занятый прослушиванием, Баск вздрогнул, когда Омикрон заговорил вслух:

– Что такое ядерная энергия?

– Это то, к чему ты приближался. Очень быстрый взрыв света и тепла, выделение огромной энергии – все за короткий промежуток времени. – Он облизнул губы. – Это как маленькое солнце, но очень близко. – Он прижал радио к уху, едва дыша.

“Сила солнца, ядерная сила. Необходимая сила. Следовать за малышом Баском”.

В темноте Баск улыбнулся: “Малыш Баск? Так он называет меня? Попробуем кое-что”.

– Омикрон?

В пещере наступило внезапное молчание. Радио замолчало тоже. Омикрон прекратил мышление.

– Ты спрашивал о силе, – сказал Баск. – Я думаю, тебе полезно будет знать, что сила проявляется во многих видах. Некоторые из них весьма деликатны.

Баск пытался жестикулировать, однако чуждому мышлению Омикрона язык жестов не был понятен. Для того чтобы спасти себя, Баск должен был полагаться исключительно на слова.

– Многие формы проявления силы может различить только человек.

“Например, сила убеждения”, – подумал он почти в отчаянии.

В пещере было по-прежнему тихо. Затем Омикрон начал думать.

“Много форм силы. Только человек может почувствовать. Малыш Баск может руководить”.

– И я никогда не растрачиваю силы, Омикрон, – сказал Баск, как бы не ведая, о чем думал его похититель. – Я слишком уважаю силу.

Омикрон переваривал информацию. “Следовать за Малышом Баском. Учиться у него. Накапливать силу”.

С этого времени установилось новое равновесие между Эдуардом Забулдыгой Баском и этой ужасной машиной, которая пленила его. Баск отныне никогда не мог сказать, кто, по существу, командовал из них.

***

Дороги и автомашины были знакомы Дельте. Но она еще не сталкивалась с длинными плоскими отрезками дорог в пустыне. Геометрическая плоскость пустыни поражала ее. Она признала ее как признак совершенства, к которому стремилась и которого не могла достичь земля.

Когда она произвела тщательные замеры, она могла заметить небольшую дозу кривизны земли. К своему удивлению она отметила, что окружность земли примерно в семнадцать миллионов раз была больше расстояния от ее ног до лица. Ее наблюдение, примитивное по своей природе, но правильное в принципе, все же было оши shy;бочным. В действительности мир был на двадцать пять процентов больше, чем ее догадка. Эрастофен Александрийский за две тысячи лет до появления Дельты на земле сделал ошибку в сторону уменьшения.